Осень отчаяния

Под роликом уже начались обсуждения. Пашу жалели и желали скорее найти маму. Две сотни тысяч просмотров, тысячи сохранений. На языке остался только мат. Паша выругался и быстро снёс ролик с канала. Но интернет же помнит всё. Пашу теперь будут жалеть. Инга выставила его несчастным потерянным мамонтёнком. Меньше всего Паше хотелось вызывать у подписчиков жалость. Он так долго выстраивал образ энергичного весельчака, которому всё нипочём. Он подписчикам теперь запомнится, как слабый и ничтожный: чего он боялся больше всего на свете сбылось.

– Паштет, у нас на канале столько наших унижений, никто и не заметит этот ролик. Тоже мне трагедия. А ты устроил тут разгром.

– Ага, только у нас был стёб, а это серьёзный жалостливый ролик. Для меня это конец! – Паша отбросил в сторону телефон и уронил лицо в ладони.

Тимоха встал, протянул Паше ладонь:

– Пошли. И перед Ингой извинись. Ты вообще с катушек слетел.

– Да пошла она! Ненавижу её!

Паша даже видеть её больше не хотел: никогда в жизни он не простит Ингу. Этот ролик – худшее, что она вообще могла бы сделать. Паша доверил ей самое сокровенное, а она его боль бесцеремонно выставила на всеобщее обозрение. Уничтожила разом его образ в Интернете, что даже хуже, чем выложить в сеть обнаженные фото, от этого не отмыться.

Глава 56. Другой Паша

Тим перестал наезжать, но всё равно пытался убедить Пашу, что в выложенном ролике нет ничего страшного. Аргументы друга не помогли, и в итоге он оставил Пашу в комнате одного:

– Остынешь, приходи.

Гнев уже отступил, и на смену пришло какое-то опустошение. Что делать, когда все узнали самую сокровенную тайну, когда для всех вскрылась его боль. Паша всегда этого боялся, скрывал, но доверился явно не той. Так стыдно не было ни разу в жизни, а самое жуткое было в том, что кроме Инги никто не смог бы понять, как ему на самом деле страшно и больно. Только Паша даже её имя слышать теперь не хотел.

Вскоре Инга сама заглянула в комнату и бесшумно прокралась. Паша сидел за столом и смотрел в одну точку, пытаясь мысленно нащупать хоть какой-то путь, как жить дальше. Но чувствовал, что его жизнь только что словно переломили об колено. Весь его путь успешного блогера перечеркнулся одним роликом.

– Паш, – осторожно сказала она, почти шёпотом, но Паша всё равно вздрогнул.

– Пошла вон! – процедил он, не оборачиваясь.

– Я просто хотела помочь тебе найти маму. У вас подписчиков почти миллион во всём мире, надо этим пользоваться. Вдруг поможет.

– Я тебе сказал: пошла вон! – ещё более грозно повторил Паша, а потом встал и оказался с Ингой лицом к лицу. Проговорил, уже глядя в глаза: – Я не хочу тебя больше видеть!

– Понимаю, что ты злишься… – опустив глаза, вновь начала она.

– Если ты сейчас же не выйдешь из моей комнаты, я тебя ударю!

– Ну рискни! – Инга вперила на него сердитый взгляд. Вся подобралась, как перед прыжком и прищурилась. Смотрела с вызовом.

Паша сжал челюсти. Он ненавидел Ингу за её предательство. Но ударить не смог, просто резко схватил и поднял от пола. Она вскрикнула. А Паша просто вынес её в коридор. Но она тут же ворвалась следом, не дала захлопнуть дверь:

– Так! Хватит меня выгонять! Давай ты успокоишься и мы поговорим. – И сама тут же ушла.

Неизвестно сколько прошло времени. Паша сидел на диване и пересматривал старые тиктоки с другого аккаунта, самого первого. Некоторые уже даже забыл, некоторые хотелось удалить, а другие переделать и выложить снова. К нему заходили и Яна, и Тим: пытались поговорить, уговаривали хотя бы выйти из комнаты и поесть. Потом Инга принесла Паше на тарелке бутерброд и села рядом, положила голову ему на плечо и заглянула в экран. Но Паша резко сбросил её голову и вскочил. Тарелку с бутербродом рывком поставил на стол. Надел толстовку и решил пойти прогуляться.

В коридоре Инга подошла:

– Пошли вместе?

– Очень надеюсь, что, когда я вернусь домой, ты исчезнешь! – выдал он ей прямо в лицо, накинул куртку и с силой захлопнул дверь.

И с одной стороны Паше так не хотелось оставаться одному, но с другой: он не хотел видеть Ингу, никак не мог простить предательства, сразу же закипал от ненависти. Паша дошёл до киоска с шаурмой, купил свою любимую – с халапеньо. Так варился в своих мыслях, что ел, но совсем не чувствовал вкуса. Вместо острого перца, казалось, жевал бумагу. Так и не доел до конца. Выкинул.

Пошёл дождь. На улице стемнело. Тимоха написал и спросил, где Паша, но тот не стал отвечать. Отключил уведомления из ТикТока, потому что там в сообщениях люди продолжали интересоваться судьбой его мамы и желать, чтобы он поскорее её нашёл. Паша не знал, что кто-то в комментариях поделился скриншотом с фотографией, и Интернет всё равно подхватил поиски. Ещё бы, такой хайп. Паша всегда стремился к хайпу, но только не ценой собственной боли. Надо было удалить канал и начать жить заново, но его же всё равно узна́ют, даже если он сменит имя. Обязательства по рекламе не давали ему возможности всё снести.