Осень отчаяния

Сделал пристрельные снимки, настраивая выдержку для слабого света, а потом наоборот выставил настройки, чтобы было видно море, а от Инги оставался тёмный силуэт. А вот обнажённый силуэт смотрелся бы ещё шикарнее:

– Сними худи и прогнись, плиз, будто тебя кто-то гладит по спине, – Паша встал, чтобы кадр занимал всё окно.

– Паш, ты чего? – Инга обернулась.

– Делаю лучший снимок эвер. Просто доверься мне, сними худи и встань на носочки!

И Инга доверилась, стянула с себя худи, передёрнула плечами. Она осталась в одном топе и шортиках, но этого было достаточно, чтобы запечатлеть все изгибы фигуры. Паша уже настроил выдержку так, чтобы от Инги был виден только силуэт. Вставил телефон в стабилизатор и просил Ингу изогнуться по-разному. Кайфовал, глядя на то, что получается: хрупкая, гибкая, притягательная и соблазнительная тёмная фигурка на фоне утреннего неба и далёкого моря.

– Всё! – Паша выдохнул и плюхнулся на кресло, начал листать снимки.

Инга снова оделась в худи и стала позади, облокотилась на спинку, а её лицо оказалось почти рядом с щекой Паши, она смотрела в экран его телефона. Паша чувствовал её запах, слышал дыхание, и от такой близости его сердце выполнило двойное сальто. Даже листать забыл от волнующего трепета, и Инга его поторопила:

– Ну.

Паша продолжил показывать фотографии и спросил:

– Классно вышла, правда? Можно ещё контраста добавить, хотя уже топ.

– Да, мне очень нравится!

– У тебя очень красивая фигура!

– Правда?

– Да! Ты невероятная! – Паша повернулся к ней.

Инга смущённо улыбнулась и порозовела. А когда фотографии закончились, она обошла Пашу и села на второе кресло. Потянулась к чаю:

– А ты учился где-то фотографии или просто увлечение? У тебя выходят прямо профессиональные снимки. Никогда не думала, что так можно снять на телефон.

– Конечно, учился, у меня раньше зеркалка была. Потом купил айфон, на него можно снять не хуже.

– А у кого учился?

– Наверное, у судьбы на меня были определённый планы, но прямо в моём доме есть фотостудия…

И Паша вдруг рассказал Инге эту историю. Сам того не осознавая, почему-то с ней легко и откровенно говорил, может, потому что она с искренним интересом его расспрашивала.

Началось всё со студии, мимо которой он каждый день ходил и сгорал от любопытства, его туда тянуло магнитом. Потом выяснил, что студия принадлежит одному фотографу, нашёл его сайт и канал и постоянно залипал на его работах. Фотограф снимал всё: и свадьбы, и лав-стори, и семейные съемки. Но больше всего Паше нравились портретные кадры, или когда тот делал интересные авторские проекты. Была в его снимках какая-то магия, как фотограф ловил эмоции и людей в разных образах. Паша так вдохновился и на своём смартфоне всё пытался добиться того же. Он снимал всё подряд: от старого ботинка на мусорке до бескрайних облаков, представляя себя фотографом века. И тогда же появилась какая-то детская восхищенная мечта научиться так же. Ему тогда было всего одиннадцать-двенадцать, родители видели в его вечном фотографировании всего лишь глупое увлечение маленького мальчика.

Но, наверное, вселенная его подслушивала и детскую мечту записала. Жизнь потом пошла под откос: ушла мама, про него забыл отец, потом отец вообще запил и пил запойно: хорошо, если дома, а то он, бывало, протрезвеет, уедет в другой город и уходит в запой там. Паша в то время как раз и начал свой первый канал в ТикТоке с вырезками из фильмов, монтировал, накладывая звукоряд на свои кривляния.

С началом отцовских запоев Паша бросил гимнастику, денег едва хватало на еду. И в этот период Пашу взял под опеку отец Тима, чтобы тот не бросал спорт. Он довольно жёстко ему объяснил: «Я за тебя плачу, но ты не пропускаешь ни сборы, ни тренировки!» Даже в его электронный дневник заглядывал и следил за успеваемостью. Паша всегда боялся отца Тима и ходил по струнке, перестал прогуливать школу, старался на тренировках и практически жил у Тима.

Фотография стала чем-то несбыточным и далёким – с уходом мамы он бросил фотографировать. Но перед шестнадцатилетием Паша вдруг увидел, что тот фотограф открывает курсы и ищет себе учеников. Денег у Паши тогда не было, к отцу Тима с подобной просьбой идти было глупо – тот уважал лишь спорт. Но Паша так загорелся этой идеей, что готов был заработать, сделать что угодно, и Тим тогда отдал ему все свои накопленные деньги, ещё и одолжил денег у Лики и у мамы. Тимоха принципиально не просил денег у отца. И на день рождения они с Ликой подарили Паше эти курсы и зеркальный фотоаппарат.

Паша вспоминал, как не сдержался и плакал перед Ликой и Тимохой, когда они подарили ему это всё. Его детскую мечту. Такое не забывается. Поэтому Паша и чувствовал себя до сих пор в долгу не только перед Тимом, но и перед Ликой.