Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости

— Вы тоже слышали эту шутку? Это всё Михаил Афанасьевич Булгаков придумал, царствие ему небесное. Уж какой человек веселый был, к нам часто захаживал, и жена его, Елена Сергеевна, такая умница. А он какой писатель замечательный! Даже пообещал про меня в книге своей написать.

— Спору нет, Михаил Афанасьевич и вправду замечательный писатель. Наверняка он про Вас написал, может, еще не напечатали, — успокоил его Андрей.

— Вы так думаете? Надо у Елены Сергеевны спросить, как увижу ее.

«Блин, и тут наследил, ведь это тот самый метрдотель», — осенило Волошина, — «и у него хватит ума у вдовы Булгакова просить рукописи» [4].

— Извините, я должен был сразу представиться. Яков Данилович я. Розенталь. Заведующий вот этого всего, — и он обвел рукой кругом.

— Андрей Григорьевич, — ответил Волошин.

Разговор этот немного снял напряжение и Андрей сам не заметил, как появился аппетит. Еда действительно оказалась хорошо приготовленной, о чем он и сообщил стоящему в стороне на своем посту, но время от времени интересующемуся качеством блюд Розенталю.

Михаил появился внезапно, уже тогда, когда обед Андрея остался в далеком прошлом и он, чтобы убить время, допивал третью чашку кофе. По лицу Щербакова невозможно было понять, хорошие ли новости он принес. Официант с приборами и меню появился в тот самый момент, когда Михаил сел за столик.

— Товарищ, принеси-ка мне водки. Грамм триста. Холодной такой, знаешь, чтобы аж зубы ломило. Селедки с луком и хлеба черного. Только поскорее, — сказал он, не заглядывая в меню.

— Ну что? — нетерпеливо спросил обрадованный его появлением Андрей, когда официант ушел.

— Сейчас, погоди, надо выпить сначала.

Официант вернулся очень быстро, поставил на стол блюдо с селедкой, хлебницу с тремя кусочками черного хлеба и завершил натюрморт запотевшим графином. Он открыл графин, собираясь налить водку, но Михаил остановил его:

— Я сам, иди, — и он налил себе рюмку, выпил, тут же налил еще, и снова выпил, закусив только после этого.

Андрей ждал, хотя нетерпение так и подстегивало его изнутри спросить еще раз о результатах. По крайней мере Михаил живой, а это уже хороший знак. Он взял графин и налил себе в рюмку.

— Что, поджилки трясутся, Андрюха? — спросил Михаил, дожевав кусок селедки. — У меня тоже, но ни хрена еще не ясно. Жук он, этот Панфилов, не зря до генерал-майора дослужился. За просто так небось только в сортир ходит, да и то не каждый раз. И то ему дай, и это, и еще вот этого полкило насыпьте, а в ответ дает мизер. И то он не может, и это вне его полномочий, дескать. Кто еще может, если не он? Да над ним во всей стране всего два человека стоит. Ладно, не дожал с первого раза, дожму со второго, и не таких обыгрывали. Завтра, Андрюха, всё завтра. Давай лучше еще выпьем. Утром, в одиннадцать, всё, надеюсь, решится в нашу пользу. Эх, нам бы день простоять, да ночь переспать, — вздохнув, сказал Михаил и осмотрелся вокруг. — Метрдотель здесь колоритный, эдакий красавец. Штучный товар, сразу видно.

— Миша, ты же читал «Мастера и Маргариту»? — решил поделиться своей догадкой Андрей.

— Ну читал, и что? В гости к Елене Сергеевне [5] предлагаешь сходить?

— Нет. Помнишь там такого Арчибальда Арчибальдовича?

— Директора ресторана? Ну, конечно... — и Михаил замолчал, пристально глядя на величественно сидящего у входа в шикарном кресле Якова Даниловича. — Да-а-а-а-а. Точно. Такой два балыка потащил бы легко [6].

— Заказать еще что-нибудь? — спросил Андрей, когда Михаил прикончил свой графинчик.

— Пожалуй, хватит. Рассчитайте нас! — окликнул Михаил проходящего мимо официанта и, когда тот подошел, аккуратно положил на край стола две купюры. — Этого достаточно?

— Да, спасибо, — сказал официант, быстро пряча деньги в карман.

24 октября 1941 года

Сценарий сегодняшней встречи очень походил на вчерашний: тот же почти пустынный бульвар, та же «эмка», забравшая Михаила...

На этот раз договорились встретиться на Шаболовке, дома у Лены, куда и она должна была зайти после работы взять вещи.

Андрей ничего не стал говорить ей об их с Михаилом затее, посчитав, что незачем волновать ее преждевременно. Квартира оказалась пустой, соседок Лены дома не было, только громкоговоритель на кухне тихо бубнил что-то. Андрей подошел к окну, постоял, вспоминая встречу с незадачливым поклонником Лены, а потом прилег на кровать и не заметил как задремал. Ему даже приснился долгий и бестолковый сон, в котором смешалась та Москва, в которой он жил сейчас и та, из которой он сюда попал, он вел Лену по Борисоглебскому переулку к Новому Арбату, а она не хотела идти, потому что Настя осталась стоять у памятника Цветаевой. Тут громко задребезжал дверной звонок и Андрей проснулся с мыслью, что днем спать надо бы поменьше, а то снится всякая ерунда и тут до него дошло, что звонок прозвенел трижды, так, как они договорились с Михаилом.

Условный сигнал прозвенел еще раз и Андрей, пытавшийся достать из-под кровати ботинок, пробормотал слова благих пожеланий звонящему и побежал открывать дверь босиком.