Осиное гнездо

«Но я поборюсь с этой мафией, — думал Гамезов. — Главный мафиози, конечно же, Дискалюк или Диско — подлюка, как его промеж себя зовут некоторые сотрудники Осиного гнезда. Он главный вор, расхититель национальных богатств. Любое преступление он старается прикрыть, если ему хорошо заплатят. Это с его ведома, начальник райотдела милиции Ватраленко переодел грабителей в милицейскую форму и послал их грабить банк перед выдачей зарплаты рабочим единственно действующего маслозавода. Это с его благословения, ограблен единственный в районе ювелирный магазин. Кто продает лес иностранцам? Куда деваются доллары, полученные за лес? Почему этот Пицца и ему подобные освобождены от налогов? И потом. Стоит произойти какому-нибудь преступлению, как совершившие это преступление, либо их родственники тут же бегут к Дискалюку, но не ко мне, прокурору. Зачем тогда прокурор? Для вида, для отчета, для того, чтобы удобнее пускать пыль в глаза, особенно иностранцам, которые так хотят, чтобы Украина повернулась лицом к западу, но Боже сохрани не к России? Раньше бывало, первый секретарь Шпатарюк, приглашал, жал руку, улыбался, спрашивал, как дела, в какой помощи я нуждаюсь, а теперь этот малограмотный увалень, старается не замечать, делает вид, что прокурора как бы и вовсе не существует. Как бы ни так. Я начну выпячивать когти».

Как раз в это время раздался звонок в аппарате прямого провода. О, легок на помине, подумал Гамезов, снимая трубку.

— Что ты, мать твою, делаешь, а? Почему ты беспокоишь людей, нужных району? Никого не спрашиваешь, ни с кем не советуешься, а так со своего кумпола выдавливаешь статью и пытаешься завести уголовное дело, — против кого, против Скача, нашего лучшего бизнесмена?

— Ваш Скач разводит спирт — денатурат водой, да не родниковой даже, а грязной, мутной из речки и продает во всех водочных магазинах района. Она дешевая, правда, но вредная, люди травятся. У меня тут заключение СЭС. Этой водкой только волков травить. Как же вы, представитель президента, можете стоять на позициях защиты нарушителей закона? Дмитрий Алексеевич, прилично ли… что — что? Мне срочно быть у вас? Хорошо, я сейчас буду.

Анатолий Иванович бросил трубку, вытер пот со лба, достал пачку сигарет «Президент», машинально распаковал ее, извлек сигарету и не тем концом сунул в рот.

«Надо идти. Готовиться? и не подумаю. У меня все в голове. Разбуди меня в двенадцать ночи — все выложу без запинки!»

Он достал папку с материалами относительно водки — «скачевки», а также заявления по поводу ограбления банка на сумму восемьдесят шесть тысяч гривен, постоял перед большим зеркалом, поправил галстук и спустился вниз. На той стороне главного проспекта, на котором с трудом могут разъехаться две легковые машины, потому здесь только одностороннее движение, величественно сверкает большими квадратными окнами Осиное гнездо. Года два тому его покрасили в белый цвет, и оно стало называться Белым домом. Рахов и не думал отставать от Америки.

33

Анатолий Иванович спокойно перешел на другую сторону улицы, там не было не только машин, но даже повозок и велосипедистов: город из одного конца в другой можно пройти пешком в течение пятнадцати минут, поэтому жители Рахова предпочитают пеший транспорт и с пренебрежением относятся к автомобилям. На ступеньках Осиного гнезда толпились посетители. Анатолий Иванович кому-то кивнул головой и пошел штурмом на дежурного милиционера с развернутым удостоверением прокурора района.

— Проходите, генерал — прокурор! — сказал дежурный, вытягиваясь в струнку и прикладывая руку к головному убору.

— Я вовсе не генерал, — нехотя сказал прокурор и стал подниматься по ступенькам на третий этаж, где теперь обитал Дискалюк.

Из кабинета Дискалюка только что выскочил владелец «Скачевки», красный как помидор, но с победной, сияющей улыбкой на лице.

— Ты что бля…, против ветра дуешь? — спросил он и, хохоча, пробежал мимо. Анатолий Иванович тоже покраснел. От обиды. В этом тупом и наглом выражении лица, в этом пренебрежительном отношении к личности прокурора района скрывалась та преступная команда, которую возглавлял представитель президента Дискалюк. Это он грубо попирает закон, это он открыто, совершает разного рода преступления и позволяет делать то же самое другим. За деньги, конечно. У двери стояли еще два молодца в очках с короткой стрижкой, звеня всякими металлическими украшениями на брюках и на рукавах рубашки.

Анатолий Иванович ухватился за ручку двери, но один из блатных оттолкнул его своим массивным крупом и твердо произнес:

— Не суйся, а то голову сверну.

— Как вы разговариваете со мной? я старше вас вдвое, к тому же я прокурор района.

— Нам плевать, кто ты есть. Соблюдай очередь и баста. Ты понял, гад?

Анатолий Иванович отвернулся. Он занял свободный стул в приемной, и когда пришла секретарь Леся, попросил у нее свежую газету «Зоря Раховщины». Но буквы сливались в сплошную тонкую линию, а из развернутых страниц всплывали нахальные рожи Скача и одного из тех дебилов, что стояли у дверей Дискалюка.