Осиное гнездо

— Что с вами? на вас лица нет, — сказала секретарь, доставая маленькое зеркальце и осматривая свое довольно миловидное личико.

— Так, ничего особенного. Сердце немного пошаливает.

— Я сейчас пойду, доложу о вас. Дмитрий Алексеевич предупредил меня: как только вы появитесь, чтоб я зашла и сказала ему о том, что вы здесь.

— Я буду вам очень благодарен.

Леся зашла в кабинет и тут же вернулась.

— Дмитрий Алексеевич просил немного подождать, — сказала Леся прокурору, снова доставая зеркальце.

Вскоре из кабинета хозяина вышел Пицца в сопровождении Дмитрия Алексеевича.

— А, вы уже здесь? И давно вы тут торчите? Заходите, заходите, я сейчас вернусь, — сказал он тем двум дебилам, что стояли с массивной сумкой под дверью. Они с трудом приподняли сумку и вошли в кабинет. Дмитрий Алексеевич вернулся только через десять минут. Он глядел как бы мимо прокурора, старался не замечать его.

— Я жду уже сорок минут, — сказал Анатолий Иванович, не вставая и не здороваясь.

— Ничего: солдат спит — служба идет. Подожди еще минут десять — пятнадцать. Эти люди из соседней области. Они представляют для нашего района большой интерес.

Прошло еще с полчаса прежде, чем прокурор получил возможность войти в такой знакомый и ненавистный ему теперь кабинет.

— Ну, садись, рассказывай! — процедил хозяин кабинета.

— А что рассказывать?

— Есть о чем рассказать. Например, как ты дошел до того, что очутился в абсолютном одиночестве. Все сотрудники моей администрации солидарны друг с другом и, разумеется, со мной, как с председателем, и только ты один у нас тянешь воз не в ту сторону. В чем дело? Может, у тебя материальные трудности и ты не знаешь, как из них выйти. Пришел бы, посоветовался. Да и сам ты прекрасно знаешь, в какое время мы сейчас живем. Не зря народ принял на вооружение поговорку: не подмажешь — не поедешь. А что делать? как все, так и мы. Все начинается сверху. Рыба начинает гнить с головы. Или ты иначе мыслишь? У тебя есть, что-то свое, что-то оригинальное? Тогда поделись. Я, так и быть, выслушаю тебя.

— Скажите, Дмитрий Алексеевич, для чего вам нужен прокурор, для видимости, для отвода глаз? Для прикрытия тех правонарушений, которые совершаются ежедневно на территории района абсолютно всеми, в том числе и вами?

— О чем ты говоришь, опомнись!

— Простите меня, Дмитрий Алексеевич, но каждый ваш шаг, с моей точки зрения, как прокурора — преступен. Остановитесь, еще не поздно. Я готов помочь вам выбраться из поля нарушений закона.

Дмитрий Алексеевич расхохотался. Если бы его вели на казнь, он сделал бы то же самое. Такова реакция на нештатную ситуацию, на предельную откровенность со стороны человека, который все видит и все знает и терпеть больше не может.

— Факты! То лько факты! — закричал он и стукнул кулаком по столу.

— Вы не злитесь. Я хочу помочь вам, спасти вас. Вы забываете, что вы главное лицо в районе и что, глядя на вас, все подразделения, бесстыдно наполняют свои карманы, открыто требуют взятки. Знаете, сколько стоит отсрочка от призыва в армию или признание непригодности для службы в армии?

— Сколько?

— Пятьсот долларов. А сколько стоит загранпаспорт, — знаете?

— Сколько?

— Триста долларов?

— А прием в нашей районной больнице? Десять долларов. А земельный участок? Двести долларов. Председатели сельских советов продают землю крестьянам. Их же собственную землю, ту самую, которую лет сорок тому назад коммунисты отобрали у их отцов и дедов.

— Не трогайте коммунистов, Анатолий Иванович! Вы же в прошлом коммунист. Или вы только прикрывались партийным билетом, так же как и сейчас прикрываетесь удостоверением прокурора? А потом… сейчас такое время… все берут. Пример нам показывает Киев, оттуда все и начинается. Вон Павла Лазаренко сняли, и он уже умотал в Штаты к своим миллионам. А то, что делается у нас в районе — это капля в море по сравнению с Киевом. Мы должны пройти этот процесс. Мы хоть и берем, но наши взгляды обращены на Запад. Мы смотрим как там. Мы хотим быть богатыми, как на Западе. Наши дети уже не будут брать взяток, а если и будут, то уже не в таких масштабах. На Западе действует закон собственности, там уже давно все поделено. И у нас будет то же самое. Запад нам уже ставит условие, чтоб мы, если мы хотим войти в их объединение, привели свое законодательство под мировые стандарты. А вы, я вам скажу, мечите икру только потому, что вам никто ничего не дает. Вам неоткуда брать эти взятки? И если бы вы пришли раньше за советом, но не с целью разоблачения, я, может быть, помог бы вам вписаться в известный постулат: ты — мне, я — тебе. А теперь уже, пожалуй, поздно.

— Почему лес губите — красу Карпат? Ведь скоро не останется бука, а это ценная порода дерева. Он не везде растет. Что останется будущим поколениям? вы об этом не думаете, конечно.