Осиное гнездо

— В том-то и дело, что никто не мешает, но… какой отец хочет, чтоб его дитя служило в армии, где дедовщина и даже война, ты об этом подумал? Я, к примеру, уже посчитал: если каждый папаша отстегнет три тысячи долларов за свое дитя, то мы с тобой…

— А ты тут причем? — почти обнаглел больной.

— Как причем, а кто оформит справку, что призывник болеет, или еще круче — инвалид?

Полковник вскочил с больничной койки — болячки как не бывало.

Так началась дружба двух пока мало известных людей Раховского района, без которых в будущем — ни туды, ни сюды.

У того и другого были отдельные здания, так называемые удельные княжества, в которых они вскоре стали непререкаемыми князьями. Если бы они не были причислены к Осиному гнезду, если бы не зависели от каприза главы Раховской администрации Дискалюка, можно было бы смело сказать: у Гавриленко и Богачека не жизнь, а малина. Правда, княжества, были бедны. Если врачам взятки все же приносили, то военкома Мэлора Гавриленко никто не жаловал. Хоть бы кто свежих или сушеных грибов принес, а то совсем ничего. Хоть караул кричи. Да и в Осином гнезде к ним неоправданно холодное, даже пренебрежительное отношение. Если на форумах Дискалюк нахваливал начальника милиции Вадралу, а прокурора района Гамезова ругал до последнего дня его жизни, то о военкомате и рай здрав отделе упоминал вскользь, как о бедных родственниках, что сидят у него на шее.

Конечно, военкомат и медицина, как и учителя, армия, суды, тюрьмы, внутренние войска и самый большой по численности аппарат чиновников, сидят на шее государства, а правильнее сказать на шее народа. Почему же с таким пренебрежением господин Дискалюк относится именно к ним, двоим?

— Ни господин Богачек, ни господин Гавриленко Мэлор не научились зарабатывать денежки сами. Они все надеются на помощь районной администрации, все ходят, клянчат: дай, да дай! А где я вам возьму, скажите, пожалуйста?

Богачек схватил руку Мэлора и крепко до хруста сжал пальцы, так что тот поморщился, и кисло улыбнулся. Все это была товарищеская поддержка.

— Вот вам, — сказал он довольно громко и скрутил комбинацию из трех пальцев.

Они вдвоем, всегда вдвоем, в последних рядах партера и могли вполголоса переговариваться, не выводя из сонного состояния членов президиума и других членов Осиного гнезда, сидевших в первых рядах.

— Говнюки, шоб им повылазило, шоб у них прямая кишка скривилась, шоб у них головы задом наперед стали. Я — Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция не потерплю этого. Я поставляю самых лучших призывников в армию молодого независимого государства, а он, этот лысый бирюк, Диско — падлюка, позволяет себе непозволительное — измывается над нами. Сегодня же я пошлю ему уничтожающий рапорт. А копию этого рапорта могу отправить министру обороны Кузьмуку. Я уже послал ему несколько рапортов, кажется, двадцать или тридцать, в связи с моим незаконным увольнением из армии. В этих рапортах я решительно заявляю: «Вооруженные силы Украины понесли значительный урон, уволив такого талантливого офицера, как я, Гавриленко Мэлора Цасовича».

— Ну и какой результат?

— Ждем, ждем, — сказал Мэлор.

— Что вы там шушукаетесь, господа Мэлор и Богачек? — спросил Дискалюк, постучав карандашом по пустому графину.

— Никак нет, господин генерал — президент! — ответил Мэлор, принимая стойку смирно и прикладывая руку к голове. При этом он несколько раз, высоко поднимая колени, застучал подошвами новеньких сапог о деревянный пол зала заседаний.

— Садитесь, слушайте, не болтайте, набирайтесь опыта, — разрешил Дискалюк.

— Есть садиться, слушать, не болтать, набираться опыта, — громко ответил Мэлор.

42

В зале раздались аплодисменты, а члены президиума пришли в состоянии бодрости, окончательно освободившись от всесильной дремоты.

— Давай помолчим, — шепнул Богачек. — Знай: молчание — золото. После этого сборища, пойдем ко мне, у меня в сейфе две бутылки чистого медицинского спирта, разведем, выпьем и более подробно обсудим ситуацию.

— Ура-а! — непроизвольно вырвалось у Мэлора.

— Господин полковник! вы, где находитесь? — не выдержал Дискалюк.

— Виноват, господин генерал — президент! Прошу пердону. Экскьюз ми, вэри мач! Тысячу извинений и сто тысяч пробачень, генерал — президент. Даю слово я, Мэлор, что значит Маркс — Энгельс — Ленин — Октябрьская революция, которая могла бы победить во всем мире, если бы не Ельцин, Кравчук и Шушкевич.

Снова раздались аплодисменты, которые на этот раз поддержал и сам Дискалюк. Он как никогда широко улыбался, открывая рот так широко, как лягушка, когда хочет проглотить мотылька.