Оскал дракона (ЛП)

Пленник сопротивлялся и тяжело дышал, но молчал, мои люди крепко держали его, и спотыкаясь, потащили на корабль. Там я привязал веревку к лодыжками Рябого, и мы подняли его на мачту, он висел вниз головой и раскачивался как муха, угодившая в паутину. Я достал нож правды и почувствовал озноб, будто внезапно простыл, мне никогда не нравилось это чувство.

— Итак, — сказал я, — мне известно, что тебя зовут Крок и ты назван именем христианского святого, Павла, ты не венд и не сорб.

— Правда, это правда, — затараторил он. — Отпусти меня, и я все расскажу. Что угодно.

— Кем был второй?

— Какой второй? Я был…

Он запнулся, потому что я схватил его руку и отмахнул ножом мизинец; лезвие было настолько острым, что поначалу он ничего не понял, затем увидел льющуюся кровь, и его накрыла боль. Он закричал, тонко и пронзительно, как вопила при родах Сигрид.

— Да, да, — закричал он. — Нас было двое, нас послал Паллиг.

— Вспомнил, — опять вмешался Стирбьорн, — он всегда был рядом с человеком по имени Фрей или как-то так. Он нахмурился, а потом просиял. — Фрейстейн, вспомнил.

Подвешенный вниз головой Павел рыдал и причитал, а Финн с презрительной улыбкой поблагодарил Стирбьорна за участие, посоветовав ему впредь быть немного порасторопнее.

— Я уверен, Павел простит нас за потерю пальца, — добавил он, — ведь это всего лишь мизинец.

Стирбьорн нахмурился, и эти двое мрачно уставились друг на друга, но Финн мог взглядом заставить трепетать камни, и Стирбьорн поступил благоразумно, отведя взгляд. Я наблюдал за ними мельком, поскольку Павел начал говорить.

Слова лились из него, как кровь из обрубка пальца, горящий факел почти погас из-за налетевшего порыва ветра, Павел покачнулся и ударился о мачту.

Паллиг отправил его и еще троих на лодке. Павел и второй человек по имени Фрейстейн высадились на берег, когда заметили наш корабль, двое других тихонько поднялись на веслах чуть дальше, они должны были подобрать Павла и его товарища, как только те выполнят свою задачу. Враги планировали перерезать швартовы и пустить корабль вниз по течению, или, если получится, даже поджечь его.

Я отправил людей на берег вверх по течению, и мы стали ждать, мрачные, словно мокрые кошки, в это время Павел болтался на веревке и хныкал.

— Опустите его, — прозвучал звонкий голос, и Черноглазая ступила в круг света от горящего факела.

— Это не твое дело, — рявкнул на нее Финн, — иди отсюда и свернись где-нибудь в уютном теплом местечке.

Черноглазая уставилась на него, и выглядела она спокойно, как отколовшийся айсберг, но я заметил, что она дрожит, и, сбросив оцепенение, посмотрел на все происходящее ее глазами: толпа мрачных воинов с безумными глазами, спутанными бородами, скорее напоминающих зверей, чем людей, собрались вокруг столба и пытают беспомощную жертву. Затем она взглянула на меня огромными тюленьими глазами, и мне вдруг стало стыдно.

— Снимите его, — сказал я, и после небольшой паузы, Рыжий Ньяль и Хленни сделали это. Павел мешком рухнул вниз, и Бьяльфи, который никогда не любил пытки и сунул ему кусок ткани, один из тех, которые он пометил целебными рунами.

— Возьми, — хрипло сказал он. — Завяжи этим рану и держи в чистоте. Не снимай повязку, потому что здесь начертана руна «UI» — говорят, что это исцеляющая руна, это на случай, если ты, приняв Христа, все позабыл. Она взывает к Вальду, древнему богу-целителю фризов.

Черноглазая улыбнулась, ее лицо озарило маленькое солнце, а затем отступила назад и направилась на корму, там где обычно и находилась. Финн прокашлялся и смачно сплюнул.

— Итак, теперь нами командуют трэлли? — прорычал он, и на меня нахлынула волна гнева; ещё чуть-чуть, и я бы накинулся на него с кулаками.

— Она не рабыня, — ответил я, уязвленный его насмешкой, — она дочь князя из далеких земель, и настолько же ценна для нас сейчас, как была когда-то Сигрид. И никто нами не управляет, ни я, и конечно же, не ты.

Увидев бурю на моем лице, он понял, что зашел слишком далеко. Не в силах отказаться от своих слов, он молча развернулся и направился на нос, сорвал мятую шляпу и яростно почесал голову.

Воины, которых я отправил на берег выше по течению, вернулись на рассвете, когда только запели птицы.

— Они заметили нас, — сказал Курица, — как только небо просветлело. Мне удалось выпустить в них пару стрел, но они налегли на весла и ушли, их оказалось только двое.

— Это моя вина, — добавил другой следопыт, долговязый свей по имени Коге. — Я не такой бесшумный, как Курица, и они меня засекли.

Курица покачал головой, показывая, что дело совсем не в этом. Он озвучил мнение, о котором я тоже размышлял.

— Это значит, что тот второй, который скрылся ночью, все еще где-то поблизости.

Курица снова показал себя с лучшей, я одобрительно взглянул на него и понял, что должен сделать. Взяв его за плечо, я повернулся и громко крикнул, чтобы все слышали.

— Я тебя вижу!