ОСКОЛКИ ЧЕСТИ

- Командор Венн, эскобарцы располагают новой системой вооружения. Она называется плазменное зеркало. Это новейшая бетанская разработка. Силовое поле возвращает плазменный огонь в точку выстрела. Наши корабли ведут стрельбу на самопоражение.

- Боже! Что же нам делать?

- Ничего, если только вы не собираетесь взять на абордаж их корабли и передушить этих гадов по одиночке. Соблазнительная идея, но крайне непрактичная. Передавайте приказ! И вызовите в тактическую рубку главного инженера и старшего пилота. И прикажите начальнику охраны убрать своих людей от моей каюты. Не хочу, чтобы меня парализовали на выходе.

- Есть, сэр! - Венн отключился.

- В первую очередь увести десантные корабли, - пробормотал Форкосиган, поднимаясь из вращающегося кресла. Он повернулся к Корделии и Иллиану, которые уставились на него в полнейшем изумлении.

- Как вы узнали… - начал Иллиан.

- …о плазменных зеркалах? - закончила Корделия.

Форкосиган остался совершенно бесстрастен. - Ты сама рассказала мне об этом, Корделия. Во сне, пока Иллиан отсутствовал. Разумеется, под действием одного из зелий нашего хирурга. Побочных эффектов оно не имеет.

Потрясенная Корделия вскочила.

- Ах ты… несчастный… Пытка - и то честнее!

- Ох, ловко, сэр! - поздравил его Иллиан. - Уж я-то знал, что вы не потеряли хватку!

Форкосиган кинул на него неприязненный взгляд.

- Не важно. Информация была подтверждена слишком поздно, чтобы быть нам полезной.

В этот момент в дверь постучали.

- Идем, Иллиан. Пора забирать моих солдат домой.

ГЛАВА 10

Не прошло и часа, как Иллиан пришел за Ботари. А потом Корделия на целых двенадцать часов осталась в одиночестве. Она размышляла о том, надлежит ли ей во исполнение своего воинского долга сбежать из каюты и учинить небольшую диверсию. Но если Форкосиган действительно командует полным отступлением, то вмешательство может оказаться некстати. Она лежала на койке, предаваясь черной меланхолии. Он предал ее; он был ничем не лучше других. "Мой идеальный воин, мой дорогой лицемер…" Похоже, что Форратьер все-таки знал его гораздо лучше, чем она… Нет. Это несправедливо. Добывая эту информацию, он просто выполнял свой долг; и она сделала то же самое, скрывая эти сведения до последнего - так и следовало поступать офицерам двух враждующих сторон. Пусть даже один из этих офицеров - не совсем настоящий: всего каких-то пять часов действительной службы. И нельзя не согласиться с Иллианом - это действительно было проделано ловко. Она не ощущала никаких последствий от препарата, использованного для тайного вторжения в ее разум.

Что бы он там ни использовал… Стоп. А что, в самом деле, он мог использовать? Где и когда он раздобыл этот препарат? Иллиан его не приносил, это точно. Он был изумлен не меньше Корделии, когда Форкосиган обмолвился о плазменных зеркалах. Остается лишь предположить, что либо он заранее припрятал у себя в каюте «сыворотку правды», либо…

- Боже милостивый, - прошептала она: то была не божба - молитва. - На что же я здесь наткнулась?

Она принялась мерить шагами комнату; кусочки мозаики неудержимо становились на свои места. Никаких сомнений! Форкосиган никогда не допрашивал ее; он знал о плазменных зеркалах заранее.

Более того, похоже, что он был единственным человеком в барраярском командовании, кто знал об этом. Форхалас не знал. Принц определенно не знал. И Иллиан тоже.

- Сложить все тухлые яйца в одну корзину, - пробормотала она. - И… уронить корзину? О, это не мог быть его собственный план! Конечно же, нет…

Внезапно перед ее мысленным взором предстала полная картина во всей ее чудовищности: самое расточительное политическое убийство в барраярской истории, и вдобавок самое хитроумное - трупы спрятаны в горе других трупов, навеки перемешавшись.

Но получил же он откуда-то эту информацию. Видимо, в промежутке между ее бегством с «Генерала Форкрафта», когда у него было всего-то и проблем, что забитая мятежниками рулевая рубка, и теперешним моментом, когда он пытается спасти армаду своих обезоруженных кораблей от побоища, ими же самими и развязанного. В какой-то тихой, обитой зеленым шелком комнате, где великий хореограф поставил танец смерти, и где честь человека была перемолота в жерновах его долга.

Форратьер с его больным тщеславием вдруг усох, съежился до безобидной мышки, до ничтожной блохи, до булавочного укола в сравнении с этим чудовищным видением.

«Боже, а я-то все гадала, отчего Эйрел такой издерганный. Он ведь, наверное, чуть умом не тронулся. А как же император? Ведь принц - его сын! Разве такое возможно? Или я просто спятила, как Ботари?»

Она заставила себя сесть, потом легла, но заговоры и контрзаговоры продолжали крутиться в ее воспаленном мозгу; словно воочию она представила себе бесконечную вереницу предательств, внезапно сошедшихся в единой точке пространства и времени ради достижения своей ужасной цели. Кровь гулко колотилась в висках.