ОСКОЛКИ ЧЕСТИ

- Мы и сами должны были догадаться, - скорбно проговорил врач. - В конце концов, то, через что вам пришлось пройти, выходит за рамки обычного военного опыта. Это мы должны извиниться перед вами за то, что подвергли вас излишнему испытанию.

- Мы думали, это станет приятным сюрпризом, - добавила мать.

- Да уж, это было сюрпризом. Остается надеяться, что меня не запрут в комнате с мягкими стенами. С недавних пор я терпеть не могу запертые помещения. - От одной только мысли об этом у нее сжалось горло. Пытаясь успокоиться, она старательно перевела дыхание.

Интересно, думала она, где-то сейчас Форкосиган, что он делает? Идея напиться до бесчувствия с каждой минутой казалась все более и более привлекательной - ей хотелось оказаться рядом с ним и надраться вместе. Она помассировала переносицу двумя пальцами, чтобы снять напряжение.

- Можно мне теперь поехать домой?

- Толпа еще не рассосалась? - спросила мать.

- Боюсь, что нет. Мы попытаемся сдержать их.

Доктор шел по одну сторону Корделии, мать - по другую, а сама она всю дорогу до автомобиля матери пребывала в воспоминаниях о поцелуе Форкосигана. Толпа все еще напирала, но как-то притихла: сограждане взирали на нее почтительно и даже слегка испуганно - это резко контрастировало с их первоначальным радостным настроем. Корделия сожалела о том, что испортила им праздник.

У жилой шахты, где была квартира ее матери, тоже толпились люди. Они стояли в фойе рядом с лифтами и даже у самых дверей квартиры. Корделия улыбалась им и легонько махала рукой, но на все вопросы лишь качала головой: она была не уверена, что сумеет ответить вразумительно. Пробравшись сквозь толпу, они наконец закрыли за собой дверь.

- Уф-ф! Они, наверное, с самыми лучшими намерениями, но… Господи, мне казалось, они хотят съесть меня живьем!

- Все так взбудоражены этой войной, и Экспедиционный корпус… все, кто носит голубую форму, стали настоящими знаменитостями. А потом вернулись военнопленные и твоя история вышла наружу… Хорошо еще, что к тому времени я уже знала, что ты в безопасности. Бедняжечка моя!

Корделия охотно позволила снова заключить себя в объятия.

- Ну, тогда понятно, откуда они взяли этот вздор. Барраярцы пустили этот нелепый слух, а все остальные подхватили. Я ничего не могла поделать.

- Что они с тобой сделали?

- Они таскались за мной по пятам, донимали предложениями полечиться - они думали, что барраярцы что-то намудрили с моей памятью… О, я поняла. Ты хотела спросить, что сделали со мной барраярцы. Ничего особенного. Ф-форратьер, может, и хотел, но не успел приняться за дело, как с ним произошел несчастный случай. - Она решила не тревожить мать подробностями. - Но все же кое-что важное произошло. - Она замялась, а затем выдала: - Я снова встретилась с Эйрелом Форкосиганом.

- Этим ужасным человеком? А я, как услышала его имя в новостях, все гадала, тот ли это субъект, что убил твоего лейтенанта Роузмонта в прошлом году.

- Нет. Да. То есть это не он убил Роузмонта, а один из его людей. Но это тот самый.

- Не понимаю, отчего он тебе так по душе.

- Уж теперь-то ты должна его оценить. Он спас мне жизнь. Прятал меня в своей каюте целых два дня после того, как был убит Форратьер. Меня бы казнили, если бы поймали до смены командования.

Но мать казалась скорее встревоженной, чем благодарной.

- Он… что-нибудь сделал с тобой?

Этот вопрос таил в себе нечаянную иронию. Корделия не решилась рассказать матери о невыносимом грузе тайны, который взвалил на нее Форкосиган. Ее мать ошибочно истолковала пробежавшую по ее лицу тень.

- Ох, доченька моя! Мне так жаль.

- Хм? Да нет же, черт побери. Форкосиган не насильник. У него пунктик относительно пленных. Даже палкой к ним не притронется. Он просил меня… - она смолкла, глядя на добрую, встревоженную, любящую стену лица своей матери. - Мы много разговаривали. Он нормальный человек.

- У него не слишком хорошая репутация.

- Да, я слышала кое-что. Это все ложь.

- Так значит… он не убийца?

- Ну… - Корделия попыталась подыскать наиболее правдивый ответ. - Наверное, он убил н-немало народу. Он же солдат, понимаешь? Это его работа. Он не виноват, если иногда хватает через край. Хотя мне известны только трое людей, которых он убил не по долгу службы.

- Только трое? - слабо повторила ее мать.

Повисла пауза.

- Так значит, он не… преступник? Не извращенец?

- Конечно, нет! Хотя, насколько я понимаю, у него был немного странный период - после того, как его жена покончила с собой… Вряд ли он догадывается, насколько много мне известно. Не то что бы я поверила всему, что рассказывал этот маньяк Форратьер. Подозреваю, что отчасти это правда, по крайней мере насчет их отношений. Форратьер явно был просто помешан на нем. А Эйрел отвечал ужасно уклончиво, когда я спросила его об этом.

Глядя в лицо перепуганной матери, Корделия порадовалась, что никогда не хотела стать адвокатом. «Все мои подзащитные навечно остались бы на принудительном лечении».

- Это стало бы гораздо понятней, если бы ты познакомилась с ним, - с надеждой добавила она.

Мать неуверенно рассмеялась: