Осколки моря и богов

Я озадачилась и заглянула в пакет. К моему удивлению, там оказалась красная, зеленая и коричневая палочки чурчхелы. Вмиг стало жарче. Или это просто солнце так встало, что попадает под козырек остановки? Орехи в загущенном виноградном соке. У нас не делают, больше в Крыму и здесь, на юге Херсонской области. С одной стороны, ничего особенного. С другой – я могла есть ее, как сумасшедшая. Олег об этом знал и вечно подкалывал. Только… откуда Азов в курсе?

– За этой остановкой есть рынок, – невинно сказал он, словно сейчас это было очень важно. – Или надо было взять что-то другое?

– Н-нет, – с трудом выдавила я, неожиданно даже для себя вцепляясь мертвой хваткой в пакет. Плевать, что и как. Я действительно за это лакомство готова многое отдать.

– Вот и славно, – кивнул Азов. – Немного отдохнем и отправимся.

– И существо примет нас днем? – уточнила я, помня, что надо приходить как раз таки ночью.

Азов пожал плечами:

– Куда оно, горемычное, денется?

Возможно. Все же я понятия не имею, насколько велики силы сидящего рядом со мной… бога? Или сущности? Или…

– Кстати, – резко сказала я, заставив Азова удивленно посмотреть на меня. – Ты так и не сказал: почему Тиргатао ненавидит море?

Глава 5

Мой ашаук

День выдался солнечным, горячим. По-городски шумным, в любую минуту готовым показать своим жителям: вот вам и суета, и жар одиннадцати утра. А может, уже не утра?

Под тенью деревьев можно было даже сидеть. Узорчатой такой, объемной, будто кто-то решил расчертить на земле причудливую схему. Справа шел дурманящий аромат от бордовых и красных роз. Слева – тихонько журчала вода в фонтане, находившемся в нескольких шагах.

Грабар задумчиво смотрел на памятник Потемкина, гордо стоявший на постаменте, отблескивавший бронзой на солнце. Ну, Григорий Александрович, светлейший князь, хорошего тебе денечка, чай, Городовой неплохо свою службу несет, раз беды обходят Херсон стороной. Так, только угрожающе скалятся, но сунуться сюда не смеют.

Памятник основателя города был неподвижен, однако в какую-то секунду Грабару показалось, что вспыхнула в глазах золотистая искорка. Так-то оно всегда. Кто давал свои жизненные силы городам, тот никогда из них не уходил навсегда.

Грабар откинулся на спинку скамьи и вдруг увидел, как к нему приближается Железный. Тот шел бодрой походкой и чуть щурился. В неизменной клетчатой рубашке. В коричневых легких брюках и бежевых сандалиях. С тканевой сумкой через плечо. Совсем небольшой, если книжка или планшет поместятся – будет хорошо. За ним, подпрыгивая на коротеньких лапках, бежал угольно-черный мопс с красным ошейником. Железный шел так, словно и не замечал Грабара. Но стоило ему только оказаться в нескольких шагах от Олега, провидец быстро свернул и уселся рядом на скамейке.

– Похолодание обещают с завтрашнего дня, – мягко сказал он, не глядя на Олега и лишь внимательно наблюдая за резвящимся мопсом.

Его, кстати, Грабар видел с Железным только на улице. В доме кроме вредного серого котяры Боси никогда и никого не наблюдалось. Мопс, точнее мопсиха, по кличке Пифия, отличалась хулиганским нравом и большущими агатовыми глазами, в которые нельзя было смотреть просто так. Желательно бы при этом еще что-то дать. Повкуснее.

– Я только за, – проворчал Грабар, задумчиво разглядывая сумку Железного и отмечая необычный значок в виде сегмента, на котором стояло четыре буквы «ПНУМ». – Эта жара доканает любого.

– Как знать, как знать, Олежек, – вздохнул Железный, по-прежнему не глядя на Грабара. – А значок – это от моего коллеги подарочек. Знаешь, есть в Полтаве университет. Говорят, что магический. Правда, я бы не сказал. Вот приглашали консультантом, а я и согласился.

Он все же бросил быстрый взгляд, Грабар успел отметить смешинки в ореховых глазах. Однако реагировать не стал. Полтава – город еще тот. Не зря там Гоголь творил отечественный хоррор. Магия – она везде. Просто не глянцево-сказочная, а… другая.

– Прохлада все равно лучше жары, – сказал он отстраненно, наблюдая, как Пифия подбежала к фонтану и, став на задние лапы, передними облокотилась на бортик, с любопытством посматривая на резвившихся с водой детей.

– Это на тебя так отъезд Эммануила Борисовича повлиял? – улыбнулся Железный.

Грабар тоже улыбнулся в ответ. Криво, давая понять, какую сомнительную шутку сейчас отпустил собеседник. И отчаянно не признаваясь себе, что после того, как Чех уехал, и впрямь стало пусто и холодно.

Проклятый Следящий сжег карты снов. И в то же время подпитывал своей силой – вкусной и хмельной. Заставляющей сердце биться быстрее, а голову кружиться от ощущения какой-то новой мощи.

– Привыкнешь еще, – хмыкнул тогда Чех, когда все же частично помог Олегу восстановиться после долгой истории про Зурет. – Осторожнее надо.

А потом ушел, почти на рассвете. Уже переступил через порог и лениво обернулся, посмотрел внимательно, словно хотел что-то разглядеть на лице Олега.

– Если что случится, то ты знаешь, где находится Одесса.

И растворился во тьме. Будто никогда и не было.