Осколки Нашей Реальности

Впрочем, он еще никого никогда по-настоящему не оплакивал. Ни отца, ни мать.

Мамина шкатулка. Точно, нужно в нее заглянуть.

Саша вышел в парадный вестибюль и при виде спускающейся Астры застыл у подножия лестницы. Она была в шелковом пурпурном халате, с растрепанными распущенными волосами и совсем побелевшей кожей. Саше не верилось, что было время, когда ее осунувшееся лицо не выражало скорби. Казалось, пока Астра не подошла к нему вплотную, она не замечала его присутствия.

– Нужно похоронить Анко, – произнесла она шепотом. – Нельзя держать ее в лаборатории.

Отрешенный вид Саши и его молчание посеяли в ней тревогу.

– Боюсь, ничего не выйдет.

Астра смотрела на него отупевшим от горя взглядом, пытаясь осознать услышанное.

– Что это значит?

– Бундестаг хочет забрать ее. Я ничего не смогу с этим сделать.

Глаза ее стали круглыми, как у совы. Она открыла рот, но жгучие слова застряли в горле.

– Посмотри мне в глаза.

Не исполнив ее просьбы, он лишь ниже опустил голову.

– Я думаю, так будет лучше.

– Для кого?

– Для империи. Это на самом деле не так важно, как…

– Не так важно? – Астра шагнула вперед и прорычала: – Я так и знала, что ты видишь в нас не более чем бездушный хлам, который можно подарить какому-нибудь сборищу ученых для экспериментов! А мне на секунду показалось, что ты нами дорожишь. Ни черта подобного! Ты боялся потерять нас, потому что потратил кучу сил и времени на наше создание. Потому что мы своим существованием согревали твое раздутое ученое эго. А теперь, когда в Анко больше нет прока, хочешь выжать из нее последние соки! – Астра перевела дыхание и, больше распалившись, схватила Сашу за грудки так, что ткань рубашки затрещала в ее кулаках. – Ты ни слезинки по ней не пролил. Засунул ее в гроб и в лабораторию. Что, сам хотел ее на запчасти разобрать, но тебе предложили условия лучше? Когда она умирала, даже смотреть на нее не желал! В нас с Анко больше человеческого, чем в тебе! А ты… – Она плакала и злилась, и на лице ее отразилась борьба между болью и яростью. Испытывать их вместе ей было невыносимо. – Ты просто монстр. Бездушный эгоист, каких поискать! Ты всегда таким был!

Она отпустила его и убежала на улицу, в сад.

Саша схватился за перила и неспешно поднялся к себе в кабинет, стараясь отогнать размышления о разговоре с Астрой подальше и отвлечься загадкой Авроры. Шкатулка матери покоилась в нижнем ящике ее рабочего стола и была наглухо закрыта на замок. Саша вспомнил о массе для создания ключей, которая завалялась в его кармане, вытащил ее из коробочки и запихнул в замочную скважину. Когда масса приняла форму ключа, он вскрыл замок, откинул его на стол и медленно поднял крышку. На бархатном дне, собранные в кучу, лежали драгоценности, – кольца с большими камнями, ожерелье, цепочки, серьги с рубинами и золотой браслет. Под дном он нашел сложенную бумагу и флешку. Он захлопнул шкатулку, зашел в свою комнату и включил компьютер. Пока содержимое старенькой флешки выгружалось на экран, Саша с опаской развернул бумагу. В глаза бросилась таблица, разделенная на три столбца. Первый столбец с непонятным набором букв и цифр. Во втором и третьем только цифры. Затем его взгляд упал на названия каждого столбца, и ледяной холод окатил его с головы до ног так, что он вскочил с места. Сердце едва не выпрыгивало из груди, в душе зародился протест.

Нет, этого не может быть. Нет, черт возьми, нет!

Жизнь пролетела у Саши перед глазами. Он искал в обрывках воспоминаний доказательства содержимому листка и, к собственной досаде, зацепился за пару из них.

– Черт! – Его руки тряслись так, словно он замерз: накативший от ошеломления холод терзал его тело.

На экране отобразилось содержимое флэшки – одна-единственная аудиозапись.

Саша знал, что, услышав ее, больше не сможет воспринимать свою жизнь как прежде. Пока же он неустанно переубеждал себя в достоверности увиденного, но всякий раз, перечитывая написанное на листке, сдерживался от желания разорвать его на десятки кусочков. В надежде услышать опровержение он запустил запись и сел на кресло.

– Привет. – Это был голос матери. Саша стал забывать, каким нежным и журчащим он был. Ему вдруг вспомнились ее каштановые волнистые волосы, хрупкое тело в летнем платье, зеленые кошачьи глаза и очаровательная улыбка, покорявшая и мужчин, и женщин. На записи ее голос звучал отстраненно, с опаской: – Я совершила большую ошибку… Я… – Она всхлипнула. – Я не знаю, с чего начать.

– Говори как есть. – Больше всего Саша боялся услышать голос именно этого мужчины. Только он никогда не слышал его таким взволнованным.