Осколки тысячи ветров. Вихрь Империи

Даже не понимая ещё, что делаю, я оттолкнулся от края обрыва и, разворачиваясь на ходу, в длинном прыжке понёсся в сторону поймы. Наверное, это сработало моё подсознание, охваченное паникой, вынося помертвевшую тушку из зоны опасности. Однако, прежде чем окончательно отвернуться, я с ужасом увидел, что все девять изменённых так же не раздумывая, как я, в коротком разбеге прыгнули с кромки уступа и помчались за мной. И ещё я заметил, что никто из гуляющих неподалёку людей даже не повернулся в нашу сторону.

Я нёсся, не разбирая дороги, выпучив глаза от ужаса, подгоняемый самым древним желанием, присущим всем мыслящим существам во вселенной — желанием жить. Мне было всё равно, куда бежать, лишь бы подальше и побыстрее, чтобы обогнать время и спастись. Я даже боялся оглянуться. И, наверное, это меня и спасло. В какой-то момент моя нога внезапно утонула в скрытой молодой травой канавке, зацепилась за её край, и я покатился кубарем, превращаясь в сплошной комок ссадин и ушибов. Однако сразу же вскочил на ноги, готовый мчаться дальше, но задержался, глядя на пролетевших надо мной Гончих и не веря глазам. Мои преследователи, к моему удивлению, сейчас ничем не напоминали тех стремительных животных, чья уверенная ловкость и скорость позволяла выслеживать и ловить самую хитрую добычу. Нет, скорость у них определённо была, но вот уверенность в движениях — отнюдь. Скорее уж своей зажатостью они напоминали детей этого мира, которые впервые встали на ролики или сели на двухколёсный велосипед. По крайней мере манёвренностью и пластичностью в их движениях даже не пахло. Выходило, что быстрым перемещением они пока владели не очень хорошо, а значит у меня появился крошечный шанс спастись.

Не теряя больше времени, я развернулся и со всей доступной мне скоростью рванул обратно в каменных лабиринт города.

Двор, где я когда-то купил себе квартиру, был довольно старым. Не в смысле обшарпанным, а просто дома в нём были построены по старой, «советской» моде. Длинные, однотипные, даже местами одноцветные для полного уравнивания в выборе жилья «пеналы» огораживали огромные общие для всех территории, на которых располагались, детские сады, школы, игровые площадки, даже магазины. Чтобы жителям не приходилось с целью попасть домой обходить по периметру эти гигантские «брусья» в некоторых из них были сделаны «проколы» — широкие коридоры, прошивающие здания насквозь и соединяющие внутренний двор с улицей за домом. Таких проколов было несколько, но только один из них был настолько широк, что его на всякий случай укрепили массивными, отлитыми из бетона колоннами.

Я гнал вперёд максимально прямо, стараясь особо не петлять, дабы не давать висящим у меня на плечах изменённым потренировать своё «фигурное вождение». Мы дружной вереницей влетели в один из проколов, едва не сшибив при этом женщину с ребёнком, принявших нас за сильный порыв ветра, сделали круг почёта, и направились обратно на вылет. Но в последний момент я послал своё тело не вперёд, а вверх и, оттолкнувшись от стены, оказался у них за спиной. Двое Гончих, следовавших за мной ближе остальных, по инерции вылетели со двора. Остальные, надеюсь, теперь постараются полностью сконцентрироваться на моей персоне. Ведя свою «стаю» по очередному кругу, я молился всем богам, чтобы мой план удался.

Напротив арки укреплённого прохода, загораживая вид, стоял фургон с высоким тентовым кузовом. Семимильными прыжками я нёсся прямо на него, максимально прижимаясь к земле. Ближе к грузовичку я немного замедлился, позволив двоим особенно ретивым Гончим взять меня в клещи, и при тройном синхронном прыжке через препятствие неожиданно быстро оглянулся по сторонам и усмехнулся, увидев, что изменённые, видимо, решили наконец покончить с гонками и приготовили кнуты. Поэтому, сделав ложный замах своей палицей, которую всё ещё сжимал в ладони, я заставил того, что справа, замешкаться и с силой толкнул его концом дубинки в грудь, меняя траекторию полёта. Судя по глухому удару, его, кажется, припечатало в стену и ещё протащило вертикально по кирпичам. Последнее, что услышал я с той стороны — это гулкий звон деформирующегося металла. Значит, если мне повезло, жертва моего коварства вдобавок напоролась на козырёк из нержавейки над служебным входом в один из офисов, занимавших в пристройках на другой стороне дома весь первый этаж «пенала».

Минус один. Начало положено.

Левую руку, если честно было жалко, но мне нужно было быть уверенным. Поэтому я принял на неё переплетённые ремни кнута второго Гончего и заорал от боли, но для верности всё равно обхватив его ещё и пальцами, дёрнул на себя и улыбнулся во все зубы, когда в последний момент изменённый всё-таки увидел приближающуюся колонну и, выпустив кнутовище, попытался смягчить удар. На это раз звук был смачным, с треском. Может быть, мне и показалось, а может, и воображение разыгралось, но я успел увидеть, как лицо бедолаги от удара вминается в череп, выплёскивая кровь на серый выщербленный камень.