Османец

— Мы должны позаботиться, чтобы все европейские страны были разобщены, падишах. Много лет назад, когда я был совсем мальчишкой, твой дед послал меня с посольством на Запад. Я был в Париже и много говорил с королём Людовиком XI. Он ненавидел и боялся Габсбургов, даже хотел заключить союз с султаном, чтобы со всех сторон Европы придерживались амбиции Габсбургов. Потом Людовик умер, и правление Францией перешло в слабые руки. Их нынешний король Франциск I всю свою жизнь сражался с Габсбургами. Я верю, что он будет за союз с нами. Если мы достигнем своего, то можем быть уверены, что христианские правители никогда не смогут объединиться против нас.

— Если бы мы могли добиться этого... Кого бы мы послали к королевскому двору, Хоук-паша?

— Кто может быть более подходящим, чем мой племянник, о падишах?

Эме была несказанно обрадована, что племянник вернётся на её родину, и хотела поехать с ним. Она долго рассказывала Гарри, кого где найти и куда нужно сходить.

Вильям Хоквуд советовал ему, что делать и чего избегать. Но в нынешнее время ни один из их советов не имел большого значения. Франция 1528 года значительно отличалась от Франции 1483 года.

Гарри поехал той же дорогой, что и его дядя сорок пять лет назад, чтобы не попасть в руки Габсбургов или Папы Римского. Через три месяца он оказался в Париже. Как и дядю, его приняли с почестями — французы прекрасно знали, что происходит в мусульманском мире; имя Хоук-паши также хорошо было всем известно.

Гарри был поражён весёлостью и причудами французского двора и открытостью Франциска, так не похожего на Всемирного Паука, которого описывали ему дядя и тётя.

Франциск был красив и отличался изысканными манерами, у него было сердце мечтателя, озлобленное, правда, множеством чрезмерных амбиций. Всего несколько лет назад его армия была разбита у Павии, а сам он был взят в плен его смертельным врагом императором Карлом, который к тому же был королём Испании и Генуи и соперничал с самим султаном в распределении власти.

Чтобы вернуть свободу, Франциску пришлось, дать все мыслимые и немыслимые клятвы. По возвращении домой он тут же нарушил их, заявив, что на него было оказано сильное давление.

Мысль о том, что брат Карла, эрцгерцог Фердинанд, будет контролировать Центральную Европу, леденила кровь Франциска.

Также Франциск не питал большой любви к Англии. Генрих VIII был сводным родственником Карла и верным союзником Испании. Несколько лет назад Генрих и Франциск встретились за пределами английского анклава в Кале на конференции, собранной для того, чтобы разрешить разногласия. Вместо того она только увеличила их, так как развивала в нарастающем соперничестве и личную власть, и закон того монарха, который мог дать больше денег, — представление богатых, получившее название «поле золотых одежд». И снова Францию обошли.

— Если бы у всех королей Европы была одна голова, я бы снёс её, — говорил Франциск Гарри. — Я ненавижу всех. Но твой султан... Если он пойдёт на Вену — я буду аплодировать ему.

Гарри добился того, чего хотел, и поспешил домой. Тех знакомых, о которых говорила Эме, уже не было в живых или их оказалось невозможно найти. Климат Франции был влажным, унылым. В женщинах, желавших пофлиртовать с красивым английским вероотступником (как его до сих пор называли), Гарри не нашёл той чистоты и привлекательности, как в его Яне.

Он вернулся в Константинополь в апреле 1529 года с хорошими новостями. Десятого мая султан Сулейман, не разглашая свой план никому, и тем более христианским купцам, заполнявшим город, вышел в поход с 50-тысячной армией.

В этот раз Ибрагим остался в городе, чтобы набирать войско, которое последует за основной армией. И в этот раз о гаремах не шла и речь: «скорость» — вот девиз Хоук-паши.

Гарри пришлось попрощаться с Яной, жёнами, матерью и тётей, он даже не успел рассказать им о своём пребывании в Париже.

Скорость! Хоук-паша предложил своим людям суровые условия. Настоящие воины охотно отозвались, но слабые вскоре покинули строй. Гарри смотрел на дядю, с трудом скрывая беспокойство, но тот держался стойко.

В этот раз турецкая армия добралась до границы не за четыре, а за три месяца. Венгерская армия не выдержала её натиск; Буда, осаждённый 3 сентября, пал через пять дней. Сулейман приказал перебить весь гарнизон и отдал город на разграбление.

Это были преднамеренные действия Сулеймана и Хоук-паши. Оба хотели, чтобы ужас при упоминании турок распространился как можно дальше. Гарри был менее уверен в эффективности этого метода, чувствуя, что это вряд ли сможет сдержать сопротивление Австрии.