Но Сулейман твёрдо стоял на своём. Он разослал наёмников по всем австрийским провинциям, чтобы они жгли и обезглавливали, насиловали и грабили. Вся страна к востоку от Вены была превращена в дымящиеся руины. Захватчики процветали, потому что Хоук-паша спланировал этот решающий поход с величайшей тщательностью и использовал Дунай как главную артерию. Галеры, курсирующие по всем направлениям, подвозили пищу из Венгрии и Сербии войску на марше, но что не менее важно, оснащённые оружием суда формировали постоянно защищённое правое крыло армии и предупреждали какую-либо опасность внезапного нападения с тыла.
Не то чтобы существовала какая-то опасность, но все манёвры Хоук-паши предназначались для того, чтобы привести Габсбургов в замешательство. Когда спустя две недели после ухода из пылающего Буды султан и Хоук-паша взирали на Вену, а кавалерия османцев окружала город, выяснилось, что против турок выставлено не более семнадцати тысяч человек.
Застигнутые врасплох, но действуя, однако, чётко, командиры гарнизона Филипп, пфальцграф Австрийский, Николаус, граф де Сальма и маршал Вильгельм фон Роггендорф объявили в городе осадное положение столь жестокое, как бы это сделали турки. Наблюдатели видели, что все дома, возвышающиеся над крепостными стенами, были срезаны, формируя открытую линию огня по всем направлениям, добавочные огневые точки поставлены, а также все деревянные крыши в городе были снесены, чтобы уменьшить опасность пожара от попадания зажигательных снарядов.
— Эти люди намерены серьёзно бороться, Хоук-паша, — заметил Сулейман.
— Посмотрим, насколько хорошо они будут сражаться, когда здесь появятся пушки, — сказал Вильям. Турецкая кавалерия, вместе с которой ехали султан и его паши, опередила пехоту и грузовой обоз.
Гарри Хоквуд посмотрел на небо, огромную массу тёмных облаков. «Если артиллерия чем-нибудь поможет нам...» — подумал он.
В ту ночь начался дождь, который лил всю неделю не переставая. Река поднялась, равнина превратилась в болото. И всё же осада началась со всей жестокостью, присущей османцам. Флотилия поднялась по Дунаю выше осаждённого города и лишила защитников какой-либо надежды на пополнение запасов продовольствия.
По прибытии пехоты Хоук-паша предпринял одну или две пробные атаки. Как он и ожидал, их мужественно отразили защитники города.
Наконец подошла артиллерия. Лошади, почти мёртвые от усталости, с трудом тянули груз по мокрому месиву. Стрелять из пушек оказалось почти невозможным — при каждом выстреле огромная бомбарда всё глубже утопала в грязи. Хоук-паша использовал все свои знания и вспомнил все рассказы своего отца, Энтони Хоквуда, об осаде Константинополя. Он заставил людей рыть подкопы. Иногда стены оседали, и большие группы людей оказывались заваленными грязью «и начинали задыхаться. Другие, всё же пробираясь под стенами, натыкались на грозные контратаки. Каждый турецкий туннель заканчивался точно таким же с противоположной стороны. Вильям начал подозревать измену, но даже самые тщательные расследования не выявили, как мог кто-либо из турок связываться с командованием противника. Вильям так и не нашёл ответ, но Гарри впоследствии узнал, что венцы поставили котлы с водой по всей длине стен, и, когда один из котлов начинал дрожать, они понимали, что именно здесь ведётся подкоп.
Вильям осознал, что они не добились никакого успеха. К тому же погода устанавливалась холодная. Турки не могли быть чистоплотными в этой грязи и начали умирать от болезней.
Десятого октября прибыл посланник с новостями, которые потрясали как Сулеймана, так и его военачальников. Король Франции заключил союз с императором Карлом.
— Это придумали и организовали их почтенные матушки, — сказал Сулейман, читая послание. — Какое влияние имеют женщины в этом мире!
— Француз предал нас, — прорычал Вильям. — Он предал меня, падишах, я подвёл тебя. Ты вправе снести мне голову.
— Это то же самое, что я отрублю себе правую руку, — проговорил падишах. — Скажи мне честно, Хоук-паша, мы можем рассчитывать на успех в этой осаде?
Вильям вздохнул, плечи его поникли.
— Нет, падишах. Через месяц землю покроет снег. К весне император освежит свои силы в Австрии, потому что он больше не боится французов.
— Сможем ли мы когда-нибудь взять Вену?
— Я верю в это, падишах. Но моя стратегия в этот раз подвела. Даже со всей поспешностью мы не можем привести армию из Константинополя в Вену меньше чем за три месяца. Слишком мало остаётся до прихода зимы. Мы должны концентрировать армию на границе с Венгрией и предпринять атаку, как только погода улучшится.
— Но тогда весь мир будет знать, что мы затеваем!
— Это неизбежно, падишах.
Сулейман кивнул:
— Это надо обсудить. Но сейчас, Хоук-паша, мы разбиты. Отдай приказ к отступлению. Мы должны уйти до холодов.
— Мы побеждены, — тихо произнёс Вильям Хоквуд, кутаясь в плащ. Турки уже начали отступление.
— Это иногда случается, — сказал Гарри. — Даже Завоеватель не смог взять Родос.
— Но я взял Родос, — откликнулся Вильям, до сих пор не знавший горечи поражения.