Османец

Фелисити посмотрела на Энтони. «Нет, — подумала она. — Я никогда не спрашивала об этом, потому что ты ослепил его славой сражений под своими знамёнами и рассказами об отваге его отца. Ты превратил его в пирата. И теперь посылаешь на смерть. Но если он хочет идти, тогда он потерян для меня независимо от того, казнят его или нет. Благоволение султана — сильнее любой привязанности».

— Энтони, ты хочешь вернуться в Истанбул? — спросила Фелисити.

— Да, мама. Я хочу предстать перед падишахом и знать свою судьбу.

Фелисити посмотрела на Драгута.

— Галера юного Хоука отплывает завтра, — сказал он. — Я сам буду сопровождать его.

— Тогда я тоже возвращаюсь в Истанбул, — вздохнула Фелисити. «Если мой сын должен умереть, я хочу быть рядом с ним. И в этот раз я не стану спасаться бегством».

Энтони Хоквуд стоял на носу галеры, направлявшейся из Мраморного моря в Босфор. Он провёл там почти всю ночь, с нетерпением ожидая того момента, когда впервые увидит город, о котором слышал так много на протяжении стольких лет.

Он был зачат в этом месте, но никогда не видел его. Теперь он возвращался к своей судьбе. Отец его был казнён по приказу султана, но такая судьба ждала каждого военачальника, на которого могло пасть подозрение. Энтони не сомневался, что пройдёт свой путь ещё более успешно, чем Гарри Хоквуд. Он не помышлял ни о какой другой жизни, он хотел быть капитаном и служить султану, сражаясь с его врагами. Он надеялся, что когда-нибудь будет командовать флотом.

Айша стояла рядом с ним. Она казалась более взволнованной, чем Энтони, потому что никогда прежде не видела Истанбул. И может быть, она больше, чем Энтони, была уверена, что это его судьба.

И также её.

Айша вынянчила его и во многом была ему второй матерью.

Теперь они вместе смотрели на могучие стены, вырисовывавшиеся в утренней мгле, на башни и купола за ними и от восхищения затаили дыхание. К уже существовавшим красотам Константинополя, мечети, когда-то бывшей собором Святой Софии, и Голубой мечети, мечети Мехмеда II и мечети Селима, была добавлена мечеть Сулеймана, величайшая из них всех.

— Эту мечеть построил архитектор Синан, — сказал Драгут, присоединяясь к ним. — Всё самое прекрасное в Истанбуле создал этот человек.

Вскоре они увидели Золотой Рог.

— Когда неверные владели городом, — сказал Драгут, — они загородили вход в бухту плавучим заграждением из цепей, не пропускавшим врагов. Но сейчас необходимость в этом отпала.

Потому что теперь Чёрное море стало турецким озером.

Галера вошла в бухту; вёсла были опущены, и судно скользило вдоль одного из многочисленных причалов. Знамя Драгут-паши узнали, ему немедленно освободили место, и начальник бухты с приветствиями спешил навстречу известному адмиралу.

Энтони посмотрел вверх на Палату, где стоял дворец Хоука.

— Твой великий прадед построил этот дворец, — сказала Фелисити. — Я жила в нём недолго, но там было так хорошо...

— Ты будешь снова жить там, мама, — пообещал Энтони. — И тебе опять будет хорошо.

— Мы должны поторопиться, — сказал Драгут. — Весть о твоём возвращении разлетится очень быстро. Мы должны прибыть во дворец раньше, чем слухи.

— Айша, вы вместе с госпожой Фелисити поищите место, где нам остановиться в Галате.

— А если вы не вернётесь? — спросила Фелисити.

Драгут усмехнулся и протянул ей мешок золотых монет:

— Тогда возвращайся в Англию. Потому что в этом случае нас уже не будет.

Драгут увлёк за собой Энтони, прежде чем Фелисити начала протестовать. Они переправились к морским воротам города в Золотом Роге и влились на заполненные улицы. Люди, взглянув на них, тут же отводили глаза. Драгута хорошо знали, но было редкостью, чтобы он шёл по улицам один, без помпы, соответствующей его рангу.

Но один ли он? Не привидение ли тот, кто идёт рядом с ним? Люди боялись задавать такие вопросы...

Драгут и Хоквуд прошли через Белые ворота в старый Византий. Энтони был поражён прекрасной архитектурой и просторными площадями, так отличавшими это место от тесного города, оставшегося позади. Затем он увидел дворец, самое великолепное здание из всех, которые он когда-либо видел.

— Следуй за мной во всём, — предупредил Драгут, когда они подошли к Высокой Порте.

Энтони кивнул.

— Драгут-паша ищет встречи с падишахом, — сказал Драгут капитану охраны. — Сообщи великому везиру о том, что я прибыл.

Драгут был одним из немногих, кто мог дать такое распоряжение, а не просто скромно ждать во дворе в надежде, что его заметят.

Капитан отсалютовал и отправил своего человека во дворец. Сам он во всё глаза смотрел на Энтони.

— Твой слуга останется здесь, великий паша, — распорядился он.

— Это не слуга, — сказал Драгут. — Мы вместе будем говорить с падишахом.

Капитан немного подумал, прежде чем принять решение. Потом повёл их через внутренний двор, заполненный какими-то беседующими друг с другом людьми. Они оборачивались и смотрели на адмирала и его спутника, после чего начинали разговаривать с ещё большим воодушевлением.