Османец

И тут это внезапное, приглашение... Хоквуд внимательно изучал лицо Баязида, подходя к дивану: его мягкие лайковые сапоги бесшумно скользили по мраморному полу. У этого молчаливого человека были и положительные качества. Он любил книги, собрал хорошую библиотеку, сочинял стихи, проявлял живой интерес к интеллектуальной жизни других стран, даже христианских. И всё же Баязид был воспитан в сознании собственного величия, сам управлял диваном, поскольку ревниво относился к своим прерогативам. Но его не окружали военачальники...

Энтони посмотрел на главного оружейника, который нёс саблю султана в бархатных ножнах, главного егеря в колпаке из золотой материи, пошитого в виде рога, надзирателей запахов султана, главного хранителя соловьёв и хранителя перьев журавлей. Кафтаны этих служащих были усыпаны драгоценными камнями и расшиты по низу золотой нитью. Они почти конкурировали со своим хозяином по великолепий нарядов. Всем им не доставляло радости увидеть грозную фигуру самого известного из всех живущих воинов в империи.

— Разве ты не слышал, Хоук-паша, — строго спросил везир, — новости из Б русы?

— Нет ещё, — ответил Энтони.

— Нам бросили вызов, — сказал главный оружейник. — Принц Джем отказался посетить нас в Константинополе.

— Он не согласен с назначением нашего хозяина, — сказал хранитель перьев журавлей.

Энтони посмотрел на султана.

— Следуя твоему совету, я хотел быть справедливым с моим братом, — произнёс Баязид. Он говорил очень мягко, почти что шёпотом. Хоквуд никогда не слышал, чтобы Баязид повышал голос. — И вот его ответ. Он объявляет, что империя должна быть разделена между нами. Ему нужна вся Азия. Он собирается укрепить Брусу и защищать её до победного конца. Разве могу я похоронить отца, когда у меня нет возможности попасть в священный город? Разве я могу называться султаном, если такая язва таится в недрах моей империи?

— Он неразумный мальчишка, да к тому же напуганный, — сказал Энтони.

— Который командует армией...

— Эта армия маленькая, о падишах. Его военачальники не мятежники. Я сам выбирал их. Омар-паша никогда не поднимет оружия против султана. А Вильям Хоквуд — мой собственный сын. Я направлю гонца в Брусу с посланием, в котором попытаюсь образумить принца.

— Интересно, кого ты пошлёшь? — спросил Баязид.

Энтони на минуту задумался, потом, наполовину обернувшись, взглянул на своего сына Генри.

— Я пошлю к нему Генри Хоквуда. Он уговорит брата и Омар-пашу, чтобы они привезли сюда принца.

— Проследи, чтобы так и было, — приказал султан.

Принц Джем, находясь среди гор над Брусой, наблюдал за приближавшимися всадниками.

— Их не более шестидесяти, — отметил он. — Несложная работа для твоих сипахов, Омар-паша. Сделай её.

— Прими моё почтение, господин мой принц, — сказал Омар-паша. — Это, наверное, посольство от твоего брата. Нам не причинят вреда, если мы выслушаем, что они скажут.

Омар-паша посмотрел на Вильяма Хоквуда, ища у него поддержку. С трудом пережив ужас решения, принятого Джемом, оба военачальника несколько раз обсуждали положение дел. Они даже обдумали такой план: связать Джема и доставить его в Константинополь. Но в этом действии таился смертельный риск. Никто не мог сказать, что в действительности задумал султан.

К тому же они не были уверены в том, последуют ли за ними их люди. Несмотря на личные недостатки, принц был популярен. Он заботился об этом с момента прибытия в Брусу. Вряд ли воины пойдут против него, даже если им предложить солидное вознаграждение.

С точки зрения Вильяма Хоквуда противодействие принцу было практически невозможно. Серету и его детей отправили в гарем принца, к ним теперь не было доступа.

— Со мной твоя семья будет в безопасности, — сказал Джем, — это продлится до тех пор, пока мы не победим.

Бросить семью — дикая мысль, сражаться против султана — невозможное предположение. Вильяму было неприятно, что он так молод и не способен принимать верные решения. Ему казалось, что его отец никогда не согласился бы на такое унижение. Он отреагировал бы жёстко и в результате или умер бы, или победил. И конечно, пожертвовал своей семьёй, если бы это было необходимо.

Значит, у него не хватает смелости, чтобы быть настоящим Хоквудом?

Но... возможно, решающий момент наступает. Глаза Вильяма сузились, когда кавалькада подъехала ближе. Сверкающие наконечники пик, летящие многокрасочные шёлковые плащи и блестящие на солнце обмотанные материей шлемы, маленькие, но сильные лошади...

Человек, ехавший впереди, возвышался надо всеми. Его конь был крупнее, чем у других.

Сердце Вильяма учащённо забилось.

— Посольство возглавляет мой брат Генри, господин принц, — сказал Вильям. — Теперь мы узнаем истинные намерения твоего брата.

Генри Хоквуд стоял перед принцем.

— Мой господин и твой, султан Баязид, посылает тебе привет, господин принц, и желает узнать, почему ты отклонил его приглашение посетить Константинополь?

— Он принимает меня за дурака? — спросил Джем.