Осьмушка

Старшаки решают, что не лишним будет на всякий случай обследовать ближайшие вёрсты берега в обе стороны. С Ковалем идёт Марр-следопыт, а ещё Сорах и Костяшка, которые и так вечно возле конопатого крутятся на кузнице. Со Штырём идут Ёна, Дэй и Чабха Булат, а Руби дуется, как мышь на крупу, что её с собой не берут.

Пенни думает, что эти обстоятельства очень ей на руку. Из старших при лагере остаются только Магранх-Череп да нэннэчи, может, и удастся уйти без лишних расспросов и отговорок. Вот бесячий Штырь… Тис Штырь-Печень её бы отговорил. Влёгкую. Сказал бы: «Здесь твоё место, шакалёнок. У наших костров». Или так: «Резак, не дури». Или даже просто бы посмотрел да хмыкнул – и она осталась бы.

Большая удача, что Штыря сейчас нет.

Большая и обидная удача.

* * *

Заплечник собран наскоро, и всё равно полупуст. Перемена одежды с чужих плеч. Подаренный Марром гребешок – Марр вроде для всех такие пилит, костяные частые патлодёрки, чтобы не разводились вши в колтунах. И всё. Кроме ножика, ничего больше не нажила. Теперь пойти вымыться перед дорогой – это вроде как принято, это поможет совсем решиться. Идти в одиночку Пенни не страшно: путь хоженый, как-никак ноги запомнили дорогу. Если даже и повстречаются какие-нибудь подозрительные хари, что очень вряд ли, то чего проще спрятаться или убежать – так она себе говорит. У Дрызги подождать спокойно поездки в город, обзавестись кстати новой обувкой: на старых кедах подмётки истёрлись уже почти до дырок. Пенни слышала, что конопатый собирался покупать детям башмаки навырост, для холодного времени, даже обводил их лапки жирным карандашом на листе бумаги. А потом…

* * *

– О, привет, Резак.

Ржавка – грива рыжая собрана растрёпанным пучком над неприлично обритым затылком – стоит себе у Пенниного бережка. Уффф! Хоть джинсы на себя натащить успела до этого, блин, явления!

– Эй, у тебя грудина болит, что ли? Чего руками прижимаешь?

– А ТЫ ЧЕГО ПЫРИШЬСЯ, ДУРИЛА!!!

– А. Людской обычай? – Ржавка ладонями закрывает себе глаза. – Никак его не пойму. Когда у Марра-Маррины были для красоты человеческие цыцки приделаны, так он их тоже прятал. Вот как тут в толк взять. Для красоты приделаны – и прятать. Потом у нас Хильда появилась. У неё от природы цыцоньки свои. Она не прячет. Нэннэчи по самую шею любят одетые ходить, даже в самую теплынь – ну они старенькие, может, их кровь уже слабо греет? Потом Рэмс Коваль. Опять не прячет ничего. Хотя у него лады как у некормячего орка, только с подшёрстком, так. Теперь ты. Вроде орчанский же грудак, ну, подумаешь, с людскими жирочками немножко. И ты прячешь. Ххе. Хоть деревом меня стукни – не понимаю ни черта в этих человеческих обычаях.

Пенни не слушает Ржавкину трепотню – сражается с футболкой, не желающей послушно надеться на мокрое туловище; одержав над шмоткой победу, сразу зачехляется в тонкую курточку, застёгивает молнию до самого горла.

– А ты чего здесь?!

– А глаза открыть уже можно?

– Открывай.

– Да чистухи думаю набрать, – Ржавка показывает на густую лопушню при самой воде. – Сейчас у чистух корневища мясистые, самый сок. Сырьём их не особо нагрызёшься, а испечь можно вкусно. Резак, а ты куда собравшись? Ранец-то…

– На Дрызгину ферму, поработать захотелось, аж зубы сводит, – отвечает Пенни, засунув руки глубоко в карманы.

– Так вчера же последняя банда туда отправилась.

– А я вчера не хотела, а сегодня передумала.

– Ясно, это бывает, – Ржавка пожимает плечами. – Только старшаки нынче не велят по одному ходить.

– Ну пусть они меня поругают потом, когда встретят.

Ржавка теперь стоит близко. На осьмушкины слова вдруг жмурится, фыркает, улыбается во всю пасть.

– А ты знатная заноза, Резак. С тобой не заскучаешь. То-то Ёна по тебе сохнет – даже со мной обниматься не хочет.

Ветерок морщит озеро мелкой рябью, качает чистухи, рогозы и прочую дикую зелень.

– Ээ… чего? – Пенни успевает прикинуть, не случится ли сейчас злая драка. Но Ржавка ничуть не подбирается и смотрит кротко, чуть набок склонив голову.

– Это уж вы сами разберётесь. Я другое давно сказать хочу. Мы с тобой вроде похожие, я ещё с первого денёчка примечаю. – Вытягивает руку ладонью вниз, – Гляди. У меня тоже шкурка немножко с пеплом. И мастью мы двои красавушки с рыжиной, только я больше в огонь, а ты в землю. А ещё мне нэннэчи Магда в зеркальце рас-смотреться давала. Мы с тобой и мордахами сродные слегонца.

Пенелопа думает, что чертами лица они с Ржавкой похожи разве что наличием двух глаз и тем, что рот у обоих располагается под носом, а не как-нибудь иначе. Но не перебивает. Уж проще выслушать.

– Может, и впрямь у нас с тобой общая кровь есть, как думаешь? Поколения три-четыре назад… Ты ведь о кровных своих ничего не знаешь?

– Не…

– А давай я тебе буду ррхи. И тебя так же звать буду. И всем-всем песням тебя научу. И сказки расскажу, и разные наши былички, которые помню. И про всех родных, кто… Покажу, как гадюк руками ловить, и ни одна тебя не укусит. Затылок тебе подбреем тоже, если захочешь. Ты да я – вдвое больше Змееловов на свете! А?..

– Можно я обдумаю? – говорит Пенни. Не хочется Ржавку обижать.