ОРЕЛИ ВАН ДЕ ПЕР
Предвосхищая презентацию новых коллекций, в январе 2013 года редактор глянцевого журнала Monocle Эндрю Так в интернет-блоге издания выказал озабоченность тем, что для сегодняшних знатоков моды «мода перестала быть модной», и лучше не говорить, «что вам нравится мода, если вы не хотите вконец испортить свою репутацию» (Tuck 2013). Создается впечатление, что сегодня в мире моды само желание выглядеть модно считается старомодным. Такая позиция – своего рода отличительный знак инсайдеров моды, но она может быть и признаком модоненавистничества. И как бы ни старались современные теоретики моды доказать неправоту ее критиков, моду снова и снова осуждают за непостоянство и легкомыслие. Так, сравнивая ее с менее подверженными влиянию времени культурными формациями, якобы выражающими более глубокие, потаенные смыслы, например с изобразительным искусством, критики продолжают ставить моду, с ее мнимым отсутствием сколько-нибудь основательного и рационального содержания, на нижние ступени лестницы культурных ценностей. В этой главе мы воспользуемся грандиозной теоретической канвой, заимствованной у немецкого социолога Никласа Лумана (1927–1998), чтобы попытаться понять, есть ли какая-то логика в поведении моды, а также выяснить, как Луман может помочь исследователям моды решить проблему отрицания ее ценности как потенциального предмета исследования.
За свою 30-летнюю карьеру немецкий социолог Никлас Луман успел коснуться множества тем – от массмедиа до природы времени, от проблем образования до социальной значимости искусства. Он написал более 50 книг и 400 статей, лишь немногие из которых переведены на английский язык. Он оказал заметное влияние на развитие сразу нескольких научных дисциплин. И в этой главе мы сможем только ознакомиться с его многогранным теоретическим наследием.
Выше я назвала теоретические построения Лумана грандиозными. Он действительно намеревался создать всеобъемлющую теорию. Однако, имея склонность к крайне абстрактным рассуждениям, Луман часто становился объектом критики, а его писательский стиль называли неудобоваримым. Познакомив вас в начале главы с ключевыми понятиями, я постараюсь сделать так, чтобы оторопь, которую могут вызвать концепции Лумана, сменилась пониманием того, что его системная теория (Luhmann 1995a: 4) социальной природы всех вещей и явлений способна обеспечить исследователей моды эффективным теоретическим инструментарием. Проецирование работ Лумана на моду – это подход, который поможет упрочить позиции тому, кто твердо намерен разобраться в вопросе, почему мода, несмотря на непрекращающиеся потоки критики в ее адрес, упорно продолжает властвовать над людьми и с этим ничего нельзя поделать.
В следующем разделе я пойду тем же путем, что и Кристиан Борк (Borch 2011), и рассмотрю основные концепции Никласа Лумана в хронологическом порядке, то есть в соответствии с основными стадиями становления его социологического учения. Их три: 1970‐е годы – стадия полной сосредоточенности на взаимоотношениях между системой и средой; 1980‐е годы – аутопоэтический поворот; 1990‐е годы – парадоксальный поворот. Кроме того, в этом разделе будет уделено внимание взглядам Лумана на современное общество. В следующей части главы мы обсудим его немногочисленные рассуждения о моде и рассмотрим работы теоретиков моды, которые уже опробовали лумановский подход (Esposito 2004; Esposito 2011; Loschek 2009; Schiermer 2010). И в заключение я выскажу собственные мысли о том, какой еще импульс Луман мог бы дать исследованиям моды.
Никлас Луман ощутил настоящий вкус к социологии, когда в 1960/61 учебном году его научным руководителем в Гарвардском университете стал Толкотт Парсонс, известный американский социолог, сторонник теории функциональных систем (см.: Parsons 1951). Луман быстро понял, насколько парсоновская теория не соответствует его собственным представлениям о системах. Система «вообще» – это некое целостное единство, состоящее из множества связанных элементов и способное функционировать независимо от окружающего мира (Luhmann 1995a). Разница между интерпретациями Парсонса и Лумана состоит в том, что первый рассматривает действия людей, занимающих важные посты, структурированные в соответствии с зонами ответственности и ожидаемыми результатами, как строительные блоки системы, тогда как второй полагает, что система держится на коммуникациях.