Основы этнополитики

«Японская энциклопедия»: «Национализм — всеобщая приверженность и верность своей нации».

«Британская энциклопедия»: «Национализм — это верность и приверженность к нации или стране, когда национальные интересы ставятся выше личных или групповых интересов».

Все эти и другие анаглогичные определения были даны еще в эпоху, когда глобализация а-ля США еще не стояла на повестке дня. С некоторых пор такая трактовка национализма перестала устраивать сильных мира сего и для названного феномена потребовалось переопределение. Геллнер уловил это негласное требование лучше многих.

Еще в предисловии он честно нас предупредил: «Термин “национализм” используется в книге в значении, которое он имеет в английском, а не в русском языке… Он употребляется в книге для обозначения принципа, требующего, чтобы политические и этнические единицы совпадали, а также, чтобы управляемые и управляющие внутри данной политической единицы принадлежали к одному этносу» (5).

Вполне вразумительно сказано, чтобы не переносить это значение и это учение на русскую почву, не так ли? Хотя бы по причине терминологической нестыковки, дабы не порождать цепочку недоразумений. Куда там!.. Оно уже стало расхожим в определенной среде, которая ширится с каждым днем.

В разделе «Определение» Геллнер вновь подтвердил, что «национализм — это прежде всего политический принцип, суть которого состоит в том, что политическая и национальная единица должны совпадать» (23).

Интересно, что сказали бы на это цыгане, поголовно являющиеся крутыми закоснелыми националистами? Да и известные своим национализмом соплеменники Геллнера, две трети коих вовсе не собирается менять свое диаспоральное бытие на израильское гражданство[524]…

Но не ищите каких-либо обоснований этому определению: их нет и не предвидится. Просто так хочется видеть дело Геллнеру, или/ибо Геллнер в это верит — как угодно. И мы, конечно же, тоже должны ему верить, поскольку больше ничего не остается.

В сущности, достаточно прочесть слова: «национализм — это прежде всего политический принцип…», чтобы отложить книгу и дальше уже не читать. В чем бы этот принцип ни состоял, ошибка метода уже налицо[525]. Подход Геллнера явно неглубок: ведь феномен не сводим к отвлеченным принципам. Да и откуда берется сам этот принцип? По каким мотивам возникает? О том ни слова.

Следующая фраза, призванная подкрепить данную дефиницию, уже способна рассмешить: «Национализм как чувство или как движение проще всего объяснить, исходя из этого принципа. Националистическое чувство — это чувство негодования, вызванное нарушением этого принципа, или чувство удовлетворения, вызванное его осуществлением».

Не то, чтобы Геллнер тут был совсем неправ. Спору нет, такой частный случай возможен. Но представить себе массовое движение столь продвинутых политически и непрерывно рефлектирующих на эту тему особ (а национализм интересен именно своей массовостью и длительностью переживания, за счет чего совершаются, по большей части вполне стихийно, революционные преобразования) я лично, уже двадцать лет близко наблюдающий русское национальное движение, не могу. От того, что нами управляют русские по происхождению администраторы, чувство удовлетворения у русских националистов почему-то пока упорно не возникает. Чисто кабинетный, умозрительный подход Геллнера не может не вызвать улыбку.

И вообще, так ограничивать национализм, сводить его, тем более в его массовой, основной и главной чувственной форме, к подобному рациональному обоснованию представляется несообразным с практикой. Разве нет поводов поважнее для возникновения и проявления национального чувства (национализма), среди которых главнейшим и очевиднейшим я бы назвал этнические войны, вечно сопровождающие весь род homo?!

Формулировки Геллнера продолжают вызывать недоумение: «Короче говоря, национализм — это теория (?) политической законности (?), которая состоит в том, что этнические границы не должны пересекаться (?) с политическими, и в частности, что этнические границы внутри одного государства — вероятность, формально исключающаяся самим принципом в его общей формулировке, — не должны отделять правителей от основного населения» (24).

Думаю, что подавляющее большинство русских националистов с изумлением узнало бы о причислении себя к разряду политических теоретиков. Возгордились бы, чего доброго. Нужно ли доказывать, что это утверждение беспочвенно?