Основы этнополитики

Вот уже оказывается, что «известный слоган “конструктивизма” — тезис Геллнера о том, что национализм создает нации, а не наоборот… вполне может быть истолкован в духе националистической теории. Определив нацию как приведенный к “историческому бодрствованию” народ, мы будем вправе утверждать, что именно акт действенного самосознания, каковым претендует быть национализм, и создает собственно нацию (то есть превращает нацию-в-себе в нацию-для-себя). Вообще, национализм как таковой необходимо включает в себя конструктивистский посыл».

Почему нацию нужно определять как приведенный к историческому бодрствованию народ, почему национализм есть акт действенного самосознания, да еще включающий в себя конструктивистский посыл, знает, очевидно, только сам Ремизов, для которого, как для всякого идеалиста, любое сознание первично. Для всей этой категории мыслителей нация — есть некий рукотворный Голем, который, поскольку маги-каббалисты (конструкторы) в него уже вдохнули жизнь, в дальнейшем живет и действует вполне сам по себе и заставляет считаться с собой как с реальностью. Хотя изначально реальностью не был.

Перед нами, конечно, вновь — полная, стопроцентная капитуляция перед конструктивистами под видом противодействия им и критики их теорий. Ибо вышеприведенный тезис Геллнера «в духе националистической теории» может быть истолкован только как шизофренический бред, но именно такого толкования наш автор тщательно избегает.

Он делает вид, что «более жесткая редакция тезиса» Геллнера («национализм не есть пробуждение наций к самосознанию: он изобретает нации там, где их не существует») — это уже недопустимый для него перебор. Польстив попутно Геллнеру, назвав его «историком» (какой он историк?), Ремизов как бы порицает отрицание Геллнером наций. Но с каких позиций?! Следом он абсолютно голословно утверждает:

«Действительно, никакого внятного комплекса национальной идентификации в среде тех, кто в следующий исторический миг возопит о своем единстве, может в принципе не наблюдаться. (?!) Это с легкостью признает и националистическая теория. (?!) Но нельзя отрицать — и Геллнер не отрицает, — что “первый националист” (если согласиться вообразить такую фигуру) находит уже существующим определенный набор дифференцирующих признаков, на основе которых будет создана его перерастающая в политическое требование стилизация».

Вообще-то на языке науки «набор дифференцирующих признаков» Ремизова есть не что иное, как комплекс этноразграничительных маркеров — вещь абсолютно объективная и интеллигибельная. Если он кем-то «не наблюдается» — проблема лишь в оптике или умственных способностях наблюдателя. А вот что такое «первый националист» и на каком основании он сочиняет некие «стилизации», перерастающие в «политические требования», об этом хотелось бы получить разъяснения у автора, желательно с историческими примерами, но он их не дает. Непонятно также, что может вдруг «найти» этот первый националист, если «в принципе не наблюдается» «комплекс национальной идентификации»?

Скверно во всем этом то, что данные формулировки, как ни крути, подразумевают в качестве нормы (!) не вполне честный трюк, с помощью коего некто может выдумать, «стилизовать», нацию, то есть, опять-таки подтверждают конструктивистскую парадигму.

Отсюда и выдуманная Ремизовым дилемма (которую на сей раз уже я склонен считать «псевдодилеммой»): является ли «пришествие национализма» моментом «пробуждения» или «изобретения» нации?

Какой же ответ дает Ремизов? Такой, какого меньше всего можно было бы ожидать от сколько-нибудь мыслящего тростника: «Это лежит вне компетенции ученого».

Ну, просто в точности как Хобсбаум, торжественно признавшийся в онтологическом бессилии определить нацию!

И дальше, полностью и совершенно открыто солидаризовавшись с Бенедиктом Андерсоном («на самом деле, все сообщества крупнее первобытных деревень… — воображаемые. Сообщества следует различать не по их ложности/подлинности, а по тому стилю, в котором они воображаются»), Ремизов подтверждает: «Да, мы должны вести ориентировку по стилям, в которых работают агрегаты коллективного воображения».

О том, являются ли нации — воображаемыми сообществами, спор здесь даже не идет: конечно, являются, а как же иначе? По мнению Ремизова: «На долю методологов остается лишь один вопрос: если нация — “воображаемое сообщество”, то может ли ученый мыслить нацию иначе, чем воображая ее заодно со всеми? Я полагаю, что ответ может быть только отрицательным».