Основы языческого миропонимания

По языческим представлениям, в период сна человек как бы обретает статус покойника и, подобно последнему, приобщается к сокровенным тайнам Мира — в частности, обретает возможность влиять на судьбы людей, видеть будущее и т. д. Поэтому дар вещего сна (как и способность впадать в измененное состояние сознания) котировался в первобытности очень высоко. Им обладал каждый настоящий шаман. Кроме того, у сибирских народов существовала особая категория культовых лиц — сновидцы, или ясновидцы: улом-верта-ку (восточные ханты), тюлях-тюсюр (якуты), толкин (хантыйские эвенки) и др.

Погружение в «иную реальность» через сон случается и в современной цивилизованной среде. Я лично еще не встречал в своем ближнем окружении человека, которому хотя бы раз в жизни не приснился необычный загадочный сон, выходящий за рамки привычной земной реальности. Расскажу в этой связи один из моих снов. Приснился он мне в марте или апреле 1986 г. в Новосибирске, куда я прибыл из Москвы по каким-то казенным делам. Остановился у родственника, старого холостяка и абсолютного трезвенника. Ни грамма спиртного по случаю моего приезда выпито не было. Посидели за чаем, поговорили, повспоминали. Потом я лег спать в гостиной на отведенном мне диване.

Проснулся в совершенно незнакомом помещении, полутемном, очень большом по площади, с низким потолком. Вокруг громоздкие вещи, укрытые чем-то вроде парусиновой ткани. Стыдно мне, неловко. Не понимаю, как я попал сюда. Тороплюсь выбраться, пока не вернулись хозяева. Иду, иду, а помещение все не кончается. Навстречу женщина идет, пожилая, неприбранная, на лице растерянность. Спрашиваю:

— Скажите, пожалуйста, где выход? Она мне:

— Где вошел, там и выходи. Говорю ей обиженно:

— Я к вам по-человечески обратился, а вы так враждебно реагируете… Почему?

— Потому что я умерла, — вдруг отвечает она.

И я сразу прозрел: значит, вон где я, в стране мертвых. Открытие это не напугало меня — скорее, раздосадовало: почему я не помню обстоятельств своей смерти: как, где, когда?

После длительных блужданий в помещении-лабиринте оказался на улице незнакомого городка, довольно многолюдного, но тихого, спокойного. Когда я обращался к встречным с вопросом: «Это мир мертвых?» — они смущались и уходили от ответа, но в целом вели себя приветливо, доброжелательно.

Сон был поразительно реален. Гляжу, идет один мой приятель, коллега, которого наяву видел несколько дней назад живым и здоровым. Окликаю его:

— Юрий Семенович, здравствуй! Ты что, тоже умер?

Тот остановился, смотрит на меня непонимающе. Подхожу ближе — не он, обознался я, просто очень похожий на него человек.

Или такой эпизод: бросается ко мне девочка, лет четырнадцати, радостная, светлая, возбужденная:

— Я вас сразу заприметила! Хорошо, что опять к нам пришли. Мы по вам так скучали…

Я напрягаюсь, пытаюсь вспомнить — кто такая, откуда меня знает, а она:

— Не узнаёте? Помните, вы инспектором районо работали, приезжали в нашу деревню школу проверять. У нас в доме остановились. Лошадь ваша в углу двора стояла, к телеге привязанная. Вы каждый день ездили на озеро верхом поить ее. А мы, ребятишки, следом бежали… Вспомнили?

Прожил я в том сне значительную часть своей жизни. Работал, имел друзей, родственников, семью, испытывал радости и горести, порою скитался где-то далеко от дома, что-то искал, возвращался, потом опять куда-то надолго уходил…

Конец сна выглядел знаменательно и символично: иду я чуть в гору, по широкой торной дороге, впереди в туманной дымке маячит какое-то селение. Мне во что бы то ни стало надо туда попасть. Зачем, почему — не знаю. Рядом со мной идет милая, красивая женщина. Просит, умоляет:

— Останься, не уходи. Здесь ведь так хорошо. Все тебя любят, и я тоже…

Мне не хочется уходить, мне нравится моя добрая симпатичная спутница, но что-то отчуждает меня от нее — какая-то фанатичная обреченность, какой-то роковой долг. Наконец, я выхожу за туман и… просыпаюсь в квартире новосибирского родственника в гостиной на диване.

Просыпаюсь с ощущением, будто из реальной, настоящей жизни возвращаюсь в нереальную, ненастоящую. Первая мысль: надо все записать как можно скорее, пока не забыл, тем более, что кто-то сразу же начал стирать в моем мозгу главные события этого сна. Пытаюсь задержать в памяти хоть что-то, но все ускользает, тает, исчезает без следа. Лишь немногое из увиденного зыбко туманится кое-где на поверхности серого вещества — неглавное, третьестепенное, фрагментарное.

Не стал тратить силы на запоминание из боязни спугнуть потусторонний настрой, потому что знал: это лишь первая часть сна. Следом будет вторая, затем третья. Мне очень хотелось вернуться назад в сон, к оставленному там образу жизни, друзьям, привязанностям.

Вскоре я вновь уснул и прожил сначала второй, потом третий этапы той своей неземной жизни. Обе последующие части заканчивались так же, как и первая: иду по широкой торной дороге, чуть вверх, к туману, сквозь который смутно проступают силуэты каких-то строений. Меня сопровождает милая, красивая женщина. Просит, умоляет…