Основы истинной науки - Книга 2-я СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО СУЩЕСТВА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. И. А. Карышев

У частиц однородных атмосферы одинаковы, и потому нет никакой причины, чтобы одна из них изменяла другую: от того здесь происходить просто сцепление. Если же частицы разнородны, то атмосферы различны, и эти атмосферы могут взаимно сливаться, входить друг в друга и этим изменять положение частиц обоих тел; является третье тело, расположение частиц которого не похоже на первые два. Таким образом получается химическое сродство.

Чем разнороднее атмосферы, тем более шансов для нарушения равновесия и тем энергичнее химическое действие. Кроме того, различия в атмосферах могут касаться не только их объёмов, но и скоростей, так что является несколько элементов изменения. Естественно, что температура оказывает влияние на состояние атмосфер, а таким образом и на химические действия.

Может случиться, что две частицы будут иметь в известный момент несходные атмосферы, а потому и сильное сродство, а потом, когда температура изменится, атмосферы могут сделаться сходными, и сродство станет незначительно. Может случиться и так, что с возвышением температуры, атмосферы обменяются свойствами. Этим объяснились бы некоторые вполне известные аналогии; так, например, бывает, что при очень близких температурах то железо разлагает воду и освобождает водород, то, напротив, водород разлагает окись железа и овладевает кислородом.

Таким образом у химической частицы есть одна оболочка; но это ещё не значит, чтобы не было специальных, своих, атмосфер у элементарных частиц. При том следует заметить, что эти атмосферы суть, так сказать, те внешние проявления, под которыми мы находим самые разнообразные формы движения самих частиц. Равновесие, от которого зависит прочность, устанавливается между всеми этими движениями частиц, частных оболочек и обшей оболочки. Составное тело будет тем постояннее, чем меньше шансов для нарушения этого динамического равновесия. Если элементов много, то самое лёгкое изменение температуры внесёт беспорядок в агрегат и разрушит все связи.

Это действие особенно заметно проявляется, когда мы от царства минералов, в котором господствует сравнительная простота, переходим к веществам органическим, строение которых гораздо сложнее. Принимается, что в частице альбумина содержится около 900 элементарных частиц. Не трудно понять, что такие сложные соединения должны легко разрушаться при изменении температуры. Ещё сложнее устройство органических тканей. Оттого каждое растение живёт в своём климате; а если животные имеют более широкое распространение, то это потому, что в них самих есть источник теплоты, вследствие чего температура их может оставаться более постоянной.

Со времени Лавуазье химия развилась как наука масс; можно сказать, что теперь ей остаётся построиться как науке скоростей. Поэтому мы видим, что при настоящем положении физики мы будем более точны и будем находиться ближе к истине, если назовём «материю продуктом силы»,

чем, придерживаясь старых учений, скажем, что «сила есть свойство материи».

Нельзя отвергать, что химия сделала громадные успехи, развиваясь только как наука масс. Закон определённых пропорций, закон кратных отношений, самое понятие о химической эквивалентности, - естественно выведённые из этих двух основных законов, - всё это совершенно независимо от всякой идеи о движении.

Химики, с весами в руках, проследили все элементарные соединения простых тел и определили шкалу их насыщения. Затем явилась аналитическая химия, основанная сначала на изучении жиров, а потом на анализах алкоголей и эфиров; тогда обнаружилось, что весы недостаточны для того, чтобы проследить за такими сложными явлениями, а, между тем, те теории, которые химик создаёт, приложимы, по-видимому, только к частицам, находящимся в покое. Закон замещений резюмирует собой успехи органической химии. Этот закон, казалось бы, по крайней мере, не предполагает никаких частичных движений, но едва ли представляется необходимость разъяснять, как недостаточно было бы такое воззрение на химические явления. Процесс образования частиц нельзя сравнивать с кладкой камней здания; если мы желаем рельефно себе представить его, то должны представить вихри, встречающиеся и проникающие друг друга, причём элементы этих вихрей переходили бы при встрече в новое подвижное равновесие.

Притом это вовсе не гипотезы. Обратившись к фактам, мы увидим, что химическое действие производит работу, а работу производят массы, движущиеся с известной скоростью. Почти все наши машины приводятся в движение горением угля, т.е. химическим процессом.