Основы истинной науки - Книга 2-я СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО СУЩЕСТВА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. И. А. Карышев

Мы закончим этот научный спор словами Тиндаля, сказанными им в Лондонском Королевском Обществе: «Строго говоря, без участия воображения все наши сведения о природе ограничились бы одной классификацией фактов, из которых можно было бы заключить только о совместности их существования и порядке следования друг за другом. Конечно, мы знали бы о смене дня ночью, одного времени года другим и т.п., но сила, эта душа вселенной, была бы изгнана из области наших представлений; отношения причин к их действиям рассыпались бы в прах, а вместе с этим рухнула бы и самая наука, главная цель которой состоит в установлении связей между различными частями природы и исследовании её, как одного организованного целого».

«Наконец, - говорит Броди, - физические исследования, кроме своих многочисленных преимуществ, показывают нам истинную цену и научную роль воображения, этой чудесной способности, которая, будучи предоставлена самой себе, без всякого постороннего контроля, уносит нас в непроходимые дебри ошибок и заблуждений, но, руководимая строгим опытом и трезвым размышлением, делается благороднейшим атрибутом человека, источником поэтического гения и могущественным орудием открытий, без помощи которого Ньютон никогда бы не изобрёл своих «флюксий» (дифференциального и интегрального исчисления), Дэви не разложил бы металлов, земель и щелочей, а Колумб не пустился бы в отдалённейшие поиски за „Новым Светом“».

Что можем мы добавить от себя в свою защиту? Мы скажем, что мы не стоим достаточно близко к науке, чтобы вмешаться в качестве компетентного эксперта в научный спор, в котором участвуют такие столбы знания. Поэтому мы и не будем касаться существа данного предмета.

Мы взглянем с другой, незаинтересованной в научном споре стороны, как посторонние свидетели, как должно было бы отнестись человечество, говоря вообще, к такому несогласию мнений у людей науки касательно своей науки.

Мы скажем, что, с одной стороны, полная понятность, неопровержимость и необыкновенная логичность, с другой - авторитет и большинство на стороне новых воззрений, а потому менее шансов впасть в ошибки, придерживаясь приведённой нами теории, чем следовать за положительными науками. Позитивизм уже доживает свой век, его придерживаются только по привычке так называемые люди старого закала.

Разве может наука иметь свои принципы и привычки? - Где принципы и привычки, там начинается царство рутины и умственного застоя, там прогресса, образования и умственного развития уже более быть не может, - нет этих главных атрибутов и двигателей науки. Научные воззрения, которые удовлетворяли в детском и первоначальном состоянии науки, не могут остаться неизменными и, по мере развития наук, по мере предъявления к её расследованию новых фактов и явлений, как взгляды, так и система доказательств должны быть изменены, придуманы и применены новые способы, новые приёмы для исследований, для доказательств и для контроля знания. Конечно, способы изучения предметов, принятые наукой не сотни, а, по Гумбольдту, уже тысячи лет тому назад, в настоящее время не могут удовлетворять нас; это ясно, ибо наука должна же идти вперёд.

Но, кроме того, обратимся к нашей собственной логике; мы имеем перед собой вполне здравые выводы, вполне научные доказательства и должны отказаться от них только потому, что, например, эфир ничего не весит на наших весах и не виден нашему глазу. Есть ли в этом малейший смысл? Разве мы видим когда-нибудь силу? Разве она тоже весит что-нибудь? А однако принимается положительными науками. Нам скажут, силу можно вычислить, мы видим её по проявлениям. А разве мы не вычисляем световую эфирную волну? Разве мы не видим её одинаково по проявлениям? Надо только удивляться подобного рода научным запрещениям, этому «не хочу» принципа ради.

Мы видим перед собой прекрасные научные положения, основанные всегда на фактических доказательствах, почерпнутых из прямого опыта. «Нет, - повторяют позитивисты за Огюстом Контом, - человек психически несостоятелен, положительные науки не идут так далеко».

Как это так? Здесь кончается всякая логика, здесь прямо подрывается весь авторитет человеческого разума и здравого смысла; как может наука отказаться от расследования какого-либо факта или явления? После этого солдат откажется идти в атаку, должник откажется платить по векселю.

Если мы принуждены в настоящее время принять за доказанное существование таких жидкостей, которые невесомы, невидимы и не занимают места в пашей грубой материи, то делается ясным, что все три непогрешимых контролёра положительных наук - мера, вес и глаз человека - должны получить отставку, или, по крайней мере, быть заменены в известных случаях чем-нибудь другим, более соответствующим природе того вещества, которое подлежит нашему анализу и изучению. Не можем же мы отказаться от изучения эфира единственно потому что положительные науки ещё не придумали непогрешимого способа контроля, тем более, что позитивизм и не выказывает к тому ни малейшей наклонности.