Особо ценный информатор

Через пару минут я подъехал к знакомой закусочной. Хозяин был на месте. С кем-то играл в нарды, но, увидев меня, отложил партию. Поздоровались. Разговор ни о чем. Заказал кофе. Поддерживая беседу, я ждал. В этом районе редко бывают посторонние. Туристы не в счет – это жертвы, их положено «обдирать как липку». Но когда появляются местные, маскирующиеся под туристов, значит, полиция. Если за мной идет слежка, то десятки глаз быстро выхватят ее и тут же оповестят своих. Под чутким руководством Ахмата в этом районе можно было купить все что угодно: наркотики, оружие, ворованную аппаратуру, нелегальные программы, перевести деньги по системе «Хавала». Если вам нужно перевести деньги из одной страны в другую, не привлекая внимания, приходите в пункт «Хавалы» в своем городе и говорите, что вам нужно. Отдаете деньги с процентом за услугу. Один звонок в другую страну, пароль и все, быстрее банковского перевода. И никаких проблем с налоговой инспекцией. Сумма не имеет значения. От нескольких сотен евро до пары миллионов в любой валюте.

Поэтому система безопасности была налажена. И дед Ахмат отвечал за функционирование системы. Я знал, что в этой закусочной готовят бесподобное мясо «Шахи корма», лепешки «роти» вместо хлеба. Но есть не хотелось. Кофе и вода, вот и все, что мне надо. Я никогда не просил ничего криминального, мы просто беседовали, о бизнесе, о кухне. У него было высшее образование, полученное в Карачи. Умные, живые глаза. После второй задушевной беседы с ним ни о чем я «срисовал» за собой «хвост» из пакистанской шпаны, что крутилась вокруг лавки, и привел в свое кафе. С тех пор беседы стали сердечнее. Было видно, что ему просто не хватает общения. Пару раз он заходил ко мне. Я угощал кофе, выпечкой. Как ни странно, он порекомендовал мне переставить столы, чтобы можно было поставить еще два. Незаметно, но емкость увеличилась.

Я пил кофе, прикидывая, что если кто и увязался, то должен околачиваться рядом. Просидев минут тридцать и не увидев суеты, попрощался. Хозяин вопросительно смотрел на меня, не задавая вопросов, было понятно, что что-то не вязалось в моем сегодняшнем поведении. Я вытащил купюру в пятьдесят евро, положил на стол:

– Извини, проблемы. Надо было подумать за чашечкой кофе и хорошей беседой.

Он встал, засунул купюру мне в карман:

– Чашка кофе и добрая беседа всегда тебя ждут. Мне приятно, что ты относишься к нам как к людям, а не к грязи. Приходи!

– Спасибо, – пожал я ему руку.

На языке у меня крутилась пара-тройка язвительных фраз, но я же не для того сюда пришел, чтобы нотации читать, наоборот, был благодарен ему. Конечно, я не питал никаких иллюзий и знал, что у местных есть договоренность с полицией, в случае чего они сами отдадут скрученного по рукам и ногам чужака, своего не отдадут, а вот неверного – элементарно.

Если здесь тихо, это не значит, что нет наружного наблюдения. Во время учебы я вел наружное наблюдение. Как самостоятельно, так и в составе бригады. Чтобы понять тактику, методы, как нужно уходить из-под наблюдения, нужно самому ножками немало потопать за объектом наблюдения, научиться предвосхищать события, а не следовать за ними. Вот и сейчас попробовал поставить себя на место «шпиков».

Не знаю, как бельгийская, а русская бы пошла следом, а также перекрыла бы все выходы из района, чтобы не упустить объект из-под наблюдения. И кинули бы основные силы вперед. На въезде оставили бы просто дежурного наблюдателя. Я решил вернуться назад. Снова медленно проехал мимо Ахмата, он чуть заметно улыбнулся мне. Понял старый демон или просто хорошее настроение? Я улыбнулся в ответ и покрутил головой – нет ли суеты среди местных. Каждый занимался своим делом.

Мелькнула шальная мысль надиктовать новый текст на автоответчик: «Мест нет!» Автоответчиком пользуюсь только я, редко кто оставляет сообщения.

Самое сложное в работе разведчика – ожидание. Действие мобилизует. А вот неопределенное ожидание изматывает. И нет никаких инструкций. Ждать. Чего? Кого? Махнуть во Францию? На месте разобраться? С кем? С агентом? С контрразведкой? Бред сивой кобылы! Что скажет про меня агент? Сколько раз мы с ним встречались? Три? Нет, семь раз. Вербовку я проводил сам. Чем мотивировал, что мне нужны отпечатки пальцев, фото, рост, вес, индивидуальные приметы, а также квалификация убийц, то есть спецназовцев? Обоснование, конечно, идиотское, но его устроило. Частный сыщик ищет алиментщиков. Бравые солдаты наделали детей на стороне, а теперь, прикрываясь государственной защитой, уклоняются от их содержания. А они голодают. Мамы выбиваются из последних сил, чтобы прокормить малюток. И поэтому призываю вас, благородное сердце, мсье, принять посильное участие в поисках бездушных отцов, которые бросили бедных своих детей на произвол судьбы.

Конечно, то «пособие», которое он получал за каждую передачу информации, с лихвой перекрывало годовое содержание мнимых «сироток». Но кого интересует этическая сторона дела?