Остаться в живых. Прицельная дальность

В пакете были фотографии. Качественные, несмотря на то, что делались «телевиком» и с солидного расстояния, из-за чего по карточкам сыпало крупное «зерно». Скорее всего, снимали с вершины обрыва, с того места, где расщелина выбиралась на кромку скал и пряталась в густом кустарнике.

Вот Изотова и Пименов грузятся в «Адвенчер», вот «резинка» болтается на волнах пустая, а Ельцов висит через борт, как тряпочка, вот они с Ленкой сверяют карту с GPS, вот Пима на корме «Тайны» подключает баллоны к компрессору.

— Ну и? — спросил Леха, разглядывая фото. — Ты любишь подглядывать?

— Не то, чтобы очень, — сознался Кущ, — но приходится! А куда деться, если даже школьные друзья норовят наколоть!

— А если я тебе скажу, что просто учу ребят нырять? Ты мне поверишь?

Кущенко рассмеялся смехом трехлетнего мальчика.

— Конечно, нет! Пима, я видел вас сегодня после погружения, просто приехал раньше! Чертова служба! Но оно того стоило! Вы были в термослое и вышли из него синенькие, холодненькие, как свежемороженые цыплята. В жизни не поверю, что ты повел бы новичка в такой холод! Там и опытному дайверу делать нечего, кроме того, чтобы яйца морозить! Ни живности разной, ни красот. И с тобой был Ельцов! По какой такой надобности был? Прогуливался? Странно. А ведь ни на одной фотографии не было ныряющего Ельцова, только блюющий! Ты был. Ленка была, а Олежки — не было. А тут! Мама родная! Наш тошнотик в воду — и сразу в термослой! Ты бы сам поверил?! Нет? И я не поверил! Он тебе был нужен! А вот зачем — тут я готов послушать. Страховка? Помогал что-то тащить? Откапывать?

— А почему не я? — спросила Ленка. — Помочь и я бы могла, наверное… Я уже ныряю хорошо!

— Брось, — Кущ дернул подбородком. — Я что, не видел, как ты ковыляешь? Азот, ёксель-моксель, вреден для здоровья. Смотри, Ленка, — он широко улыбнулся. — Смотри, доныряешься! Такие ножульки, как у тебя, гробить жаль. Если скрутит — света Божьего невзвидишь! Ладно, Губатый! Колись! Все равно же докопаюсь, ты знаешь!

— Да не до чего здесь докапываться, — протянул Пименов с ленцой. — Оставайся с нами, отдохнешь, поныряешь!

— И не сомневайся, — Кущ подмигнул, отчего сразу превратился из плантатора во флибустьера, что было гораздо ближе к внутренней сути, чем прежний «белоснежный» образ. — Останусь. Но сейчас от меня последует следующее предложение. И для вас оно покажется еще менее выгодным, чем предыдущее! Не люблю я жадных!

Это прозвучало так неожиданно и так смешно, особенно для того, кто хоть немного знал автора этих слов, что Губатый не выдержал и рассмеялся совершенно искренне, громко. Правда, смеялся он в совершенном одиночестве. Ельцов играл желваками, глядя на Куща с плохо скрываемой злостью. Изотова лишь улыбнулась, и то скорее уж с грустью, чем весело.

— Что смешного я сказал? — процедил Кущенко угрожающе. — Я, наверное, что-то не понял! Или ты, Губатый, что-то не понял…

— Не поверишь, — сказал Пименов, все еще улыбаясь, но очень неуютной улыбкой. — Такое совпадение… И я тоже не люблю жадных! Просто страсть как не люблю! И еще одно, Вова — не называй меня Губатым, если не трудно. Не нравится мне эта кличка…

Они уперлись друг в друга взглядами, словно два боксера перед боем, старающиеся запугать противника, грозно раздувая ноздри.

— Брек, мальчики! — вмешалась Изотова, спокойно оценив обстановку. — Давайте без петушиных боев!

Она принялась рассматривать фотографии.

Пименов и Кущенко глядели друг на друга через стол с раздражением. Девицы притихли окончательно и пощипывали зелень с тарелок, стараясь оставаться незаметными. А Ельцов, похоже, наоборот, развеселился и, «хмыкнув» а-ля Сухов в «Белом солнце пустыни», залихватски налил себе еще рюмку водки и одним махом опрокинул ее в рот. Ситуация казалась ему забавной, и он явно не стал бы переживать, если бы Кущ и Губатый вцепились друг другу в горло с любым, вплоть до смертельного исходом.

— Здорово, — резюмировала Ленка и, выбрав из пачки несколько фотографий, спросила: — Вот эти подаришь?

— О чем речь! — оскалился Кущенко, вспомнив об образе, из которого с такой эмоциональностью выпал. — Бери хоть все…

— Ну, все мне ни к чему… А вот там, где я получилась…

На отобранных снимках Изотова действительно получилась неплохо. Если бы не крупное зерно и сугубо утилитарное назначение карточек, то фото вполне могли быть и художественными.

На одном Изотова стояла в три четверти, поставив одну ногу на надувной баллон «Адвенчера» и протягивала руку Пименову, все еще находящемуся в воде. На мокрых волосах играли солнечные блики. Зад, обтянутый неопреном, выглядел просто здорово. И вообще вся картинка напоминала плакат к какому-нибудь голливудскому фильму о дайверах.

На втором фото неизвестный фотоохотник снял Ленку в фас, когда она тащила баллоны на перезарядку. Момент был схвачен профессионально, чувствовалось и напряжение мышц, и усталость. И даже в прохладном воздухе кают-компании «Ласточки» ощущался влажный жар полуденного солнца, исходивший от фотографии.