Оставленные

- Так как вы назвали этот период? - спросила она. .

- Период скорби, - ответил Брюс.

- Тогда маленькая группа внутри инициативной группы, своего рода "зеленые береты" будет Отрядом скорби?

- Отряд скорби? - сказал Брюс, глядя на Рейфорда, и поднялся, чтобы записать это на висящем плакате. - Мне это понравилось. Не думайте, это очень серьезно. Это будет самое опасное дело, к которому человек может присоединиться. Мы будем учиться, готовиться, высказываться. Когда станет ясно, кто является Антихристом, лжепророком, дьяволом, врагом религии, мы поднимемся и будем открыто выступать против него. Мы станем мишенью для врагов. Христиане, которые удовольствуются тем, что будут прятаться в своих убежищах вместе с Библией, смогут избежать всего, кроме землетрясений и войн. Мы же будем уязвимы со всех сторон. Придет время, Хлоя, когда последователи Антихриста потребуют, чтобы все носили значки зверя. Существуют разные теории, какой формы он будет - от татуировки до печати на лбу, которую можно будет обнаружить только в инфракрасных лучах. Но мы, безусловно, откажемся от этого знака. Сам акт отказа станет символом. Мы станем как бы обнаженными, лишенными защиты принадлежности к большинству. Готовы ли вы присоединиться к Отряду скорби?

Рейфорд кивнул и улыбнулся прямому ответу дочери.

- Уж этого я не упущу.

Через два часа после того, как уехали Стилы, Бак Уильямс припарковал свой арендованный автомобиль у "Церкви новой надежды". У него было чувство чего-то судьбоносного, смешанное со страхом. Кем окажется этот Брюс Барнс? Как он выглядит? Сможет ли он с первого взгляда определить в нем не христианина?

Бак некоторое время оставался в автомобиле, обхватив голову руками. У него был слишком аналитический ум, чтобы принимать поспешные решения. Даже его уход из дому, чтобы получить образование и стать журналистом, вынашивался им в течение нескольких лет. Для его семьи это прозвучало как гром среди ясного неба, а для юного Камерона Уильямса это был логичный шаг, этап долговременного плана.

То, что Бак сидел сейчас около церкви, не было частью какого-то плана. Ничего такого не случилось после того злополучного полета в "Хитроу", что внесло бы какие-то изменения в его привычный образ жизни. Бак всегда любил, чтобы жизнь преподносила неожиданности, но он анализировал их средствами логики, рассматривал в перспективе общего порядка. Огненный шторм в Израиле поразил его, но даже к нему он отнесся с точки зрения порядка. Он сделал карьеру, приобрел статус, играл определенную роль. В Израиле он был в командировке и хотя не предполагал, что станет там военным корреспондентом, он был подготовлен к этому всем ходом своей жизни.

Но он был совершенно не подготовлен к исчезновениям и насильственной смерти своих друзей. Хотя он был готов к повышению, тем не менее это не входило в его планы. Теперь его теоретическая статья привела его к тому, что он приблизился к пламени, которое уже горело в его душе, хотя он этого не сознавал. Он чувствовал себя одиноким, брошенным на произвол судьбы, уязвимым. Идея встречи с Брюсом Барнсом все-таки была его идеей. Конечно, ее подсказал ему летчик, но Бак мог не обратить на нее внимание. Эта поездка была связана не столько с тем, чтобы провести несколько часов в обществе очаровательной Хлои, да и Чикагское бюро могло бы подождать. Он осознал, что он здесь ради этой встречи. Он почувствовал внутреннюю дрожь, когда входил в церковь.

То, что Брюс Барнс оказался примерно того же возраста, что и Бак, стало для последнего приятной неожиданностью. Он выглядел открытым и серьезным, обладающим тем же авторитетом и страстностью, какие он увидел в Рейфорде. Прошло очень много времени с тех пор, как Бак последний раз был в церкви. Эта церковь казалась обычной, чистой, новой, современной. Он встретился с молодым пастором в скромном помещении.

- Ваши друзья, Стилы, сказали мне, что вы можете заехать, - начал беседу Барнс.

Бак был поражен его откровенностью. В том мире, где он вращался, он сохранил бы такую информацию для себя. Это могло дать ему преимущество. Однако он понял, что пастор не был заинтересован в каких-то преимуществах, ему нечего было скрывать. В конце концов, Бак хотел получить информацию, а Брюс был заинтересован, чтобы ее дать.

- Хочу сказать вам прямо, - объявил Брюс, - что мне известны ваши статьи, и я отношусь с уважением к вашему таланту. Но, откровенно говоря, у меня нет времени для обмена любезностями и пустых разговоров о моей работе. Мы живем в очень опасное время. У меня есть обращение к людям, искренне ищущим ответа. Я всем говорю заранее, что я перестал извиняться за то, что буду говорить. Если вы с этим согласны, я в вашем распоряжении.

- Да, сэр, - ответил Бак, удивленный взволнованностью и смиренностью, которые прозвучали в его собственном голосе. - Я согласен с этим. Я не знаю, сколько мне понадобится времени, потому что я приехал к вам не по служебным делам. Я мог бы включить в свою статью взгляды пастора, но люди могут узнать о них, основываясь на высказываниях других людей, которых я буду цитировать.