Осторожно, меняем судьбы!

Они искали дом у последнего фонаря на улице Алхимиков, который, согласно легенде, можно было увидеть только в тумане и только счастливцам. Не нашли. Егор мрачно пошутил, что, видимо, со счастьем у них обоих не задалось. А потом он повел ее на старое еврейское кладбище: «Нет, ты должна это увидеть!»

Дорогой он много рассказывал о писателе Густаве Майринке, чьи книги, полные загадок и мистики, наполнены Прагой, пропитаны ее духом.

Остановившись в одном из узких переулков, Егор процитировал фразу из романа Майринка «Голем» о людях, «которые в состоянии вычислить, как длинной, невидимой, отравленной иглой можно сквозь стены, минуя камни, минуя золото, минуя бриллианты, попасть прямо в скрытую жилу жизни». Помолчав, он добавил, что, как ему кажется, в агентстве «Четверг» они именно так и должны поступать со своими героями: должны добраться до их скрытой жилы, сделать что-то вроде спасительной инъекции – и спасти.

Евреи называли свое кладбище садом воспоминаний… Глядя на этот печальный сад, Ая вдруг задохнулась от какой-то едва не физической боли: как же тесно, как тесно… Егор рассказал ей, что здесь похоронено более ста тысяч человек – поверх друг друга, в несколько слоев.

В старом саду воспоминаний – саду смерти – надгробия проваливались в землю, кренились от времени. И мертвые устраивали перекличку, называя себя: Верушка, Божена, Авраам, Добрушка, Либуше, Воен, Славка… Читая надписи на камнях, как книгу (иные совсем стерлись – поработали ветры, дожди, время), Ая вздохнула: да, мертвые – они всегда тут, с нами…

Ветер качал старые деревья, подступали сумерки, и над печальным садом не смолкал птичий гомон.

Егор рассказывал Ае легенды старого еврейского кладбища о погребенной здесь польской королеве, астрономе Давиде Гансе и достопочтенном раввине Леве Махарале, якобы создавшем Голема – гигантского глиняного человека. В сгущающихся сумерках кладбище казалось печальной и жутковатой декорацией к мистическим романам Майринка, и чудилось, что откуда-то из темноты сейчас и впрямь выйдет глиняный великан.

Показывая в сторону кладбищенской ограды, Егор упомянул, что там хоронили самоубийц или людей, проклинающих своих родителей за то, что те дали им жизнь.

При этих словах Ая вздрогнула:

– Значит, меня бы похоронили там…

Егор осекся, пытаясь понять смысл сказанного ею.

Ая усмехнулась:

– Даже не пытайся понять – молчи.

…Они прошлись вдоль берега речки Чертовки, зашли в ресторанчик на острове Кампа. Замерзшая Ая выпила горячий грог, немного захмелела, но так и не смогла избавиться от какого-то внутреннего озноба, а может, волнения.

Они шли по улочкам Малостранской стороны – туманный вечер, фонари, редкие прохожие…

Увидев ее, Ая замерла. По улице в паре метров от них прошла женщина, поразительно похожая на Дину. Незнакомка поравнялась с ними и быстро скрылась, исчезнув то ли в тумане, то ли в одной из подворотен. Ая стояла как вкопанная, сердце бешено стучало: Дина?!

Ая пыталась успокоиться, уговаривала себя, что на самом деле ей показалось, будто она видела умершую мать, и причина тому – расстроенные нервы и слишком крепкий грог; что вообще та незнакомая женщина просто похожа на Дину внешне – тоже высокая, тонкая брюнетка.

Все можно было объяснить, кроме одного… От незнакомой брюнетки отчетливо пахло духами «Шалимар». Ая узнала этот запах. Дина всегда пользовалась «Шалимар» (Борис когда-то подарил ей этот парфюм, и с тех пор она не изменяла этому аромату).

* * *

Егор не мог не обратить внимания на то, как помрачнела Ая, и отругал себя: не надо было вести ее на кладбище! Что я за дурак – не умею ухаживать за женщинами…

Вечером, когда они вернулись в квартиру, Ая, сославшись на усталость, почти сразу ушла в свою комнату.

Посреди ночи Егор вдруг проснулся от женского крика. Вскочив, он бросился к спальне Аи, застучал в дверь.

Ая открыла, потерянная, лицо в слезах.

– Что случилось? – испугался Егор.

– Ничего, просто приснился кошмар. Со мной это бывает, я иногда кричу во сне. Спокойной ночи! – она через силу улыбнулась и закрыла дверь.

В самолете Ая держалась отстраненно, и Егору показалось, что она жалеет о том, что ночью он видел ее слезы – ее слабость. Она снова была запечатана в своей раковине, и пробиться к ее живой, страдающей душе Егор не мог.

Рано утром, вернувшись домой из аэропорта, у дверей своей квартиры Егор столкнулся – вот так дежавю! – с Тиной.

– Егор, где ты был?! – спросила заплаканная и как будто даже похудевшая Тина. – У тебя ничего не случилось?

– Ты что, простояла под дверью всю ночь? – испугался Егор.

Тина молчала.

– У меня все в порядке, – мягко сказал Егор. – Сейчас переоденусь и поеду в агентство.

– Знаешь, Кирилл сказал, что мы нашли новую героиню, – забормотала Тина.

Егор кивнул:

– Хорошо. Ты иди домой, Тина, иди домой…

Тина тихо закрыла свою дверь.

* * *

Из аэропорта Ая заехала домой, переоделась, а потом сразу отправилась на работу в агентство.