Осторожно, меняем судьбы!

Данила заторопился:

– Послушай, я в аэропорту, я должен срочно лететь на Урал. Пока не знаю, сколько там пробуду. Моя мать серьезно больна…

Голос в трубке мгновенно потеплел:

– Конечно, Дан, поезжай. Если понадобится моя помощь – звони в любое время.

Спустя паузу Ая добавила:

– Держись. Пусть у тебя все будет хорошо!

* * *

Тина любила праздники, и, несмотря на то что особого новогоднего настроения в этом декабре у нее не было, ей хотелось добавить что-то праздничное, как щепотку пряностей, и в свою жизнь и в жизнь окружающих.

На днях Тина ездила к Зое в больницу – отвезла ей подарки: оранжевый свитер, который связала сама, конфеты, печенье; вчера она присмотрела новогодние подарки для Кирилла, а сегодня ей в голову пришла идея празднично украсить офис агентства. Тина притащила из дома елочные игрушки, гирлянды и с энтузиазмом взялась за дело. Помогать ей вызвалась милая девушка из бухгалтерии – обладательница легкого характера, кудряшек и открытой улыбки.

Барышни украшали зал для совещаний, когда туда вошла «психологиня» Кайгородская в строгом черном костюме и со своим обычным выражением лица распорядителя похорон. Ая пробуравила взглядом стоявшую на стремянке с гирляндой в руках Тину, отчего та вздрогнула и слегка пошатнулась. Кудряшка из бухгалтерии от страха тоже прижала уши.

– Ничего, что я не в красном колпачке и не в тулупе Деда Мороза? – усмехнулась Ая и вышла из зала.

– Какая же она злая! – сказала вслед Ае «девушка из бухгалтерии».

Тина вздохнула:

– Может, она просто несчастная…

Ая как раз не любила праздники, а потому, увидев Тину, занимающуюся новогодними приготовлениями, ничего, кроме раздражения, не почувствовала. Правда, потом ее быстро и очень острой иглой кольнуло чувство вины: «В кого я превратилась? В дочь Бориса Гойсмана?!» Ая знала, что отец никогда не церемонился с людьми и мало заботился тем, что они чувствуют, – люди были лишь винтиками, механизмами в его тщательно отлаженной системе; она никогда не одобряла такого отношения к людям и уж тем более не хотела быть похожей на отца. Не хотела, но стала.

«Я холодна, эгоистична, бездушна, и этому нет никаких оправданий, – выговаривала себе Ая, – душевную черствость нельзя списать на детские травмы и пережитую трагедию». В особенности ей было неловко от того, что она нагрубила Тине, которая уж никак не заслужила хамства. Ая подумала, что надо как-то загладить свою вину перед Тиной, пока не стало… поздно. В последнее время ее не покидает чувство, что она ходит по краю пропасти: один неосторожный шаг – и все закончится, а ей бы не хотелось остаться в памяти окружающих законченной стервой.

В обеденный перерыв она вышла из офиса и дошла до ближайшего торгового центра. В одном из отделов Ая купила елочный шар сиреневого цвета фантастической красоты и по фантастической цене.

– Ручная работа, – заговорщически шепнула продавщица, – расписывал талантливый художник.

Вернувшись в офис, Ая застала Тину на корпоративной кухне, где та варила кофе, и протянула ей шар:

– Это тебе, держи!

Тина смотрела на Аю настороженно, как будто ждала от нее какого-то подвоха.

Ая усмехнулась: «До чего ты дошла, Кайгородская, люди тебя уже боятся!» – и миролюбиво сказала, что тоже хочет сделать вклад в праздничное оформление конторы.

Тина улыбнулась, поблагодарила Аю и неожиданно предложила ей вместе выпить кофе.

Ая кивнула:

– Давай. Тем более есть разговор. Мы ведь с тобой тогда так и недоговорили…

За окнами шел снег, две совершенно разные, как лед и пламя, женщины молчали, потому что в силу невероятного различия их темпераментов им было сложно понять друг друга. И все же Ая попыталась…

– Послушай, Тина, тебе незачем ревновать Егора ко мне. Нет причины. Неужели ты не понимаешь, что я интересую его не как женщина, а как героиня для его очередной книги? Боюсь, что, кроме творчества, Егора вообще ничто не волнует.

Ая знала, о чем говорит. Этой ночью она дочитала умный, тонкий, изящный, глубокий роман Егора «Час волка» и поняла, как талантлив Егор; но вместе с тем ей было понятно, что талант такого масштаба требует от его обладателя бесконечного, предельного служения и обрекает его на неизбежное внутреннее одиночество.

– Ты была права, Тина! – вздохнула Ая. – Егор – необычайно одаренный писатель, боюсь, в этом случае мы имеем дело с талантом. Но, видишь ли, талант – абсолютно замкнутая система. Егору никто не нужен. Ни ты, ни я. Никакая другая женщина. Я бы посоветовала тебе его забыть: ну что с этими гениями делать в реальной жизни – обслуживать их талант?! Но есть ли у меня право давать тебе советы?!

Тина удивленно хлопала глазами: все это было как-то необычно и странно – слова психологини, а главное, то, что она оказалась… нормальным человеком.

* * *

Не найдя Аю в кабинете, Егор отправился ее искать; конечно, меньше всего он ожидал увидеть ее распивающей кофе на кухне в компании Тины. Разумеется, он не собирался подслушивать их разговор – еще чего! – но, услышав свое имя, замер за приоткрытой дверью. «Так, стало быть, барышни говорят обо мне?»