Осторожно, работает десантура!

– А зачем тебе об этом знать? – хмыкнул Дрозд. – По-моему, это неважно. Главное, что она надежна во всех отношениях. В этом квартале снимают комнаты и квартиры ремесленники от богемы – реставраторы, копиисты, камнетесы и прочие неудачники от искусства. Ну, и обычных работяг немало. Словом, народ тихий, спокойный и законопослушный, хотя и сильно пьющий. Кстати, по-французски этот район называется quartier de bohemian – Цыганский квартал. Полиция здесь появляется крайне редко, поскольку это не русские алкоголики, а европейские.

– А что, есть разница? – несмешливо поинтересовался Володя.

– Еще какая, – хмыкнул Дроздов. – Они, в отличие от наших, хоть и напиваются до остекленения, но делают это в гордом одиночестве. Но самое главное отличие в том, что, надравшись, они не горланят на всю улицу «Ой, мороз, мороз…», не мотаются по соседям в поисках приключений на свои задницы и не выясняют, кто кого уважает…

– Надо же, какие подробности… – Володя поерзал на боковом сиденье и, переводя разговор на другую тему, поинтересовался: – Далеко до этой клиники ехать?

– Минут за двадцать доберемся, – нехотя ответил Дроздов. – Если ничего не случится…

– А что должно случиться? – вскинул брови Локис. – Вы-то никак не засвечены в этом деле…

– Да как сказать… – Дроздов потер бровь. – Когда вы вот этого клоуна в машину затолкали, мы вам отход обеспечивали…

– Каким образом?

– Полиция палить начала куда попало, – лицо у майора было усталым, – пришлось выпустить пару похожих машин в разных направлениях. Ну, чтобы с толку сбить. Потом мой человек сказал, что у вас есть раненый. Я сначала думал – урюка ранили, а вышло вон чего… На хрена вы вообще потащили с собой этого Люка?

Володя промолчал, чувствуя на себе испытующий взгляд Дроздова.

– Рассчитывали прикрыться им как щитом, пока из Парижа не вырвемся, – признался наконец Локис. – А видишь, как получилось…

Клиника Бертрана оказалась большим особняком в стиле европейского неоклассицизма. Трехэтажный дом располагался в глубине густого сада, к нему вела асфальтированная дорога. Джип-фургон, тихо урча мощным двигателем, не торопясь подъехал к одному из подъездов. Дроздов вылез из салона и позвонил. Он что-то объяснил вышедшему охраннику, и уже через несколько минут Люка переложили на носилки и куда-то унесли.

– Так, – заглядывая в салон, проговорил майор, – теперь будем решать, что с этим делать. Бертран сказал, что его надо в челюстно-лицевую хирургию везти. Это где-то рядом, но идти придется пешком…

Гудаев, плотно зажатый между двумя крепкими спецназовцами, всю дорогу сидел тихо, прикрыв глаза. Казалось, что он дремлет. Но Локису, который уже дважды сталкивался с коварством Салмана, это спокойствие казалось подозрительным. Конечно, на нем были наручники, но что они значили для человека, совершившего когда-то два побега из-под стражи? Причем второй побег Гудаев совершил из генпрокуратуры Чечни, через окно спрыгнув с третьего этажа, освободившись от «браслетов» даже не за считаные минуты, а за какие-то секунды на глазах трех изумленных конвоиров.

– Ты рассказал своим парням, что за жучару они охраняют? – выбираясь из джипа, тихо спросил Локис Дроздова.

– Да нет, – пожал плечами фээсбэшник. – Чего пугать-то раньше времени?

– А они у тебя пугливые? – насмешливо поинтересовался Володя. – А я думал, что вы все из железа отлиты, как ваш основоположник…

– Ты с нами поехал, чтобы ерничать? – сердито спросил Дрозд.

– Ладно, не злись, – примирительно сказал Локис и, хлопнув коллегу по плечу, предложил: – Давай-ка мы его с тобой отконвоируем, а твои парни нас подстрахуют…

Едва Гудаев вылез из машины, разведчик и фээсбэшник сняли с него наручники, ловко подхватили его под локти и тут же вывернули ему руки особым хватом, заставив Салмана согнуться, почти касаясь головой земли. Он застонал от боли, но ничего не сказал. Его тело было податливым. Казалось, что он сломлен и от него никакого сопротивления ожидать не следует. Тем не менее Володя старался быть начеку.

– Ну, и где этот санитар, который должен нас проводить? – оглядываясь по сторонам, непонятно у кого спросил Дроздов.

Эта фраза словно послужила для кого-то сигналом. Словно из-под земли перед ними выросли три фигуры в черном. В лоб Володе уперся пистолетный ствол с навинченным на него глушителем. Откуда-то справа раздался хрипловатый голос, произнесший на чистом русском языке:

– Отпустите его и отойдите на пять шагов.

– А ху-ху тебе не хо-хо, – сдерзил Локис, выхватывая из-за пояса пистолет; одновременно он резким движением поднял Гудаева и попытался закрыться как щитом.

Однако Дроздов не понял его замысла и продолжал удерживать пленника в прежнем положении. Гудаев вывернулся в какой-то замысловатой позе. От нестерпимой боли в плечах он взвыл дурным голосом. Локис лишь наполовину прикрылся эмиссаром. Дроздов же додумался присесть на корточки, выворачивая Гудаеву плечо до максимума.

– Отпусти его, шакал! – уже на полуистеричных нотах заорал невидимый человек. – Отпусти, иначе вас всех перестреляют, как куропаток!!!