Осторожно, треножник!

Exigo состоит из приставки ex- , «из, от», [79] и одного из основных глагольных корней – ago , «двигать, действовать»; в результате, он на редкость многозначен. Среди его значений – «изгонять, вытеснять, лишать, катить, пускать, устранять, пронзать, размахиваться, вывозить на продажу, отвергать, требовать, спрашивать, взыскивать взимать, смотреть за работой, совершать, заканчивать (вот оно горациевское «воздвиг»!), проводить, проживать, переносить, приспособлять, взвешивать, исследовать, оценивать, измерять, обдумывать» – есть и ведущие к esagium и к

essai . [80] По мере превращения латыни во французский было утрачено несимметричное деление на приставку и корень, а также отяжеляющие взрывные согласные [k] (в ex ) и [g]. [81] Завершающей метаморфозой и стала реинкарнация французского essai в виде русского эссе .

Все эти рассуждения, конечно, бессильны против прочно занявших свою нишу Опытов

. Да моей целью и не было их оттуда выкуривать, поскольку очевидно, что из essai развились два не похожих ни друг на друга, ни на своего общего французского предка, по-разному нарциссичных русских слова – опыт и эссе . Мне просто хотелось – в одну из тех минут, когда чувствуешь желание писать, еще не знаешь, что именно, но чувствуешь, что писаться будет, – дать любимому жанру поговорить о себе.

Литература

Островская Н. А. 1969. Из воспоминаний об И. С. Тургеневе // И. С. Тургенев в воспоминаниях современников. В 2 т. / Сост. С. М. Петров и В. Г. Фридлянд. М.: Художественная литература. Т. 2. С. 62–97.

Фрейдкин Марк 1994. Опыты. М.: Carte blanche. Эссе 1954 – A Book of English Essays / Selected by W. E. Williams. Harmondsworth: Penguin, 1954.

Секреты «Красотки»

[82]

Американский фильм «Pretty Woman» (1990; в российском прокате «Красотка») реализует сразу два родственных сюжета – спасение проститутки клиентом и Золушки принцем. В связи со «Справкой» Бабеля я в начале 90-х как раз занимался топосом проституции в русской (и немного западной) литературе и с тем большим интересом следил за действием. Как-то вечером посмотрел по телевизору два раза подряд.

Оба мотива разработаны очень внятно. Их сцепление держится на клишированном образе проститутки с золотым сердцем (по-английски это великолепная аллитерация: a whore with a heart of gold); Джулия Робертс смотрится отлично; он спасает ее от бедности и проституции, она его – от бизнесменской черствости («She rescues him right back»); ненавязчиво проводится достоевско-постмодерно-феминистская идея Уважения к Другому; а само имя героини – Вивиан – придает ей ауру «живости, жизненности» (вспомним «Доктора Живаго»). Ричарда Гира я всегда недолюбливал (за малый рост и какую-то общую мелковатость – хотя мне иногда думают польстить сходством с ним), но тут он меня не раздражал, и я честно болел за него. Я даже ввел переклички с «Красоткой» в курс «Шедевров русской новеллы» для калифорнийских первокурсников, общий художественный багаж с которыми находить становится все труднее (с Евангелием знакомо процентов тридцать, «Гамлета» читало хорошо если 10–15 %, а о Вальтере Скотте, Мопассане и Генри Джеймсе не слыхал никто).

Одно место фильма бросилось мне в глаза полным выпадением из круга стереотипов. По окончании срока, на который Вивиан была нанята миллионером за кругленькую сумму и во время которого они сблизились, он предлагает продолжить связь – снять ей квартирку, открыть счет в банке и т. п. Заработанные деньги она берет (тогда как русская красавица обычно бросает их в камин, а при отсутствии такового на пол), но на роль содержанки не соглашается: not good enough, это не то, о чем она мечтала, в голове у нее Prince Charming. Она направляется к двери, он ее удерживает и просит провести с ним еще одну ночь, на этот раз не за деньги, а потому что и она этого хочет. Она отказывается и уходит. Дальше все возвращается в привычную колею: он понимает, что не может без нее жить, узнает ее адрес, в последнюю минуту перед ее отбытием в другой город и новую жизнь успевает заехать за ней на белом коне (белом лимузине) и, преодолевая мучивший его всю жизнь страх высоты, карабкается к ней по пожарной лестнице. Поцелуй в диафрагму.

Почему же меня так удивил ее отказ? Не только привлек мое внимание как специалиста по топосу проституции, но и задел непосредственно – видимо, как носителя соответствующей ментальности. В отклонении роли содержанки ничего обидного вроде бы нет: общение с клиентом и заработанные деньги вернули героине чувство собственного достоинства (это один из лейтмотивов фильма – как и, скажем, второй части «Записок из подполья»), и предлагаемый компромисс ее не устраивает. Но отказ от бесплатной ночи любви в привычные рамки русского топоса не укладывается.