Острие копья

Я покачал головой. Может, это и было упрямство, но я твердо решил довести дело до конца в точности, как велел Вулф.

– Время еще не пришло.

Корбетт, успевший подойти к «родстеру» с другой стороны, после моих слов наклонился к окну и сказал Андерсону:

– Если у него есть что-то нужное вам, я буду только рад раздобыть это.

Я уже раскрыл рот, чтобы бросить ему вызов, как вдруг услышал, что меня окликают. Я обернулся. От ангара ко мне шел Скиннер. В одной руке у него была клюшка для гольфа, а в другой – конверт. Я уставился на него. Он продолжал:

– Совсем забыл. Вы ведь мистер Гудвин? Мистер Кимболл оставил это для вас.

Я подскочил к нему. Драйвер! Я оглядел его, но смотреть было особо не на что, внешне он казался вполне обычной клюшкой для гольфа. Но конечно же, это был он. Ну, паря! Я сунул его под мышку и занялся конвертом. На нем было надписано: «Мистеру Ниро Вулфу». Он не был запечатан, я извлек его содержимое, и в руках у меня оказался комплект фотокопий, которого утром я недосчитался в сейфе. Они были соединены канцелярской скрепкой, а под ней белел клочок бумаги с парой строк: «Благодарю Вас, Ниро Вулф. В ответ на Вашу любезность я оставляю Вам скромный подарок. Мануэль Кимболл». Я посмотрел в небо. Красно-синий самолет главного героя вулфовского спектакля был все еще там, хотя кружил уже выше, как мне показалось. Другой самолет находился над ним. Я убрал фотокопии в конверт.

Передо мной стоял Корбетт.

– Так, я это забираю.

– О нет. Благодарю, я справлюсь сам.

Он прыгнул, как кошка, чего я совершенно не ожидал. Проделано это было ловко. Одной рукой Корбетт выхватил конверт, а другой – драйвер, а затем направился к «родстеру». В два прыжка я оказался перед ним, и ему пришлось остановиться. Я не стал дурачиться, сразу сказал:

– Ну держись, начинаем! – и хорошенько приложился кулаком к его челюсти.

Он пошатнулся и выронил добычу, а я позволил ему поднять руки, сделал ложный выпад левой и снова нанес удар. На этот раз он рухнул. Его дружок бросился ко мне, с другой стороны спешил Скиннер. Я повернулся, чтобы успокоить дружка, однако тут из «родстера» донесся голос Андерсона, приказавшего с резкостью, какой я от него не ожидал:

– Карри! Хватит! Кончай!

Карри замер. Я отступил. Корбетт поднялся и свирепо уставился на меня. Снова послышались вопли Андерсона:

– Корбетт, ты тоже! Перестань!

– Не по моей вине, мистер Андерсон, – произнес я. – Если они хотят поиграть в догонялки, достанется обоим. Им следует преподать урок уважительного отношения к частной собственности.

Я наклонился, чтобы поднять драйвер и конверт, когда услышал пронзительный крик Скиннера:

– Господи! Падает!

На какой-то миг я вообразил, будто это драйвер выпал у меня из рук, и решил, что механик свихнулся. Но стоило мне выпрямиться и взглянуть на него, как стало понятно, что смотрит он вовсе не на меня. Я вскинул голову. Прямо над нами, в тысяче футов, самолет Мануэля Кимболла кружило и вертело так, словно Мануэль сошел с ума. Он падал. Самолет дергался, его мотало из стороны в сторону. Это не выглядело вертикальным падением, хотя, полагаю, именно таковым оно и было. И самолет находился точно над нами… Еще ближе… А я только стоял да таращился, раскрыв рот.

– Берегись! – заорал Скиннер. – Ради бога!

Мы все бросились в ворота ангара. Андерсон выскочил из «родстера» и помчался за нами. Мы оказались внутри и обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть крушение. Воздух прорезала черная молния. Мощный звук взрыва – не раскатистый, как от порохового заряда, но мгновенный оглушительный треск. В стороны полетели куски, подле наших ног посыпались щепки. Самолет грохнулся на самом краю бетонной площадки, буквально в десяти ярдах от машины Корбетта. Мы выскочили и помчались к обломкам, хотя Скиннер и кричал:

– Берегитесь! Сейчас снова рванет!

То, что попалось мне на глаза в первую очередь, выглядело малопривлекательным. Я понял, что это останки Э. Д. Кимболла, только потому, что среди них встречались обрывки ремней с заднего сиденья. К тому же Скиннер говорил, что старый джентльмен отправился полетать. Очевидно, самолет упал таким образом, что пилот, занимавший переднее сиденье, принял на себя удар меньшей силы. Мануэля Кимболла смог бы опознать кто угодно. Лицо его даже не слишком пострадало. Мы со Скиннером вытащили его, остальные возились со старым джентльменом. Мы унесли их оттуда и положили в ангаре на брезент на полу.

– Вам лучше отогнать машины, – посоветовал Скиннер. – А то как бы не рвануло.

– Если я поеду, то уже не остановлюсь, – отозвался я. – Теперь самое время, мистер Андерсон. Вы, наверное, помните, Ниро Вулф обещал, что я буду действовать скрытно? Так вот, – я протянул ему документы, извлеченные из кармана, – это ваши доказательства. А интересующий вас человек лежит на полу. Тот, у которого осталось лицо.

Я подобрал конверт Мануэля Кимболла и клюшку там, где их бросил, и смылся. Пожалуй, мне потребовалось всего лишь четыре секунды, чтобы завести «родстер», выехать с площадки и припустить по гравийной дороге.

Около въезда на шоссе я остановился и крикнул Даркину: