Остров бабочек

– Наша прошлая встреча не совсем удалась, – сказала она, характерно поджав губки. – Конечно, я сама виновата. То предложила вам дружбу, то… наговорила нелепостей. Впрочем, вряд ли стоит говорить, что… встречаться с женатым мужчиной не совсем нравственно. Видите ли, в моих принципах не предусмотрено общение с глазу ни глаз с чужими мужьями.

– Это делает вам честь, – подыгрывая себе мимикой, сказал я.

– Я не понимаю, – прошептала она. – Вы серьёзно или с юмором сказали?

– Наверное, серьёзно, – что я ей мог ответить?

Она помолчала, глядя в ту же заветную даль. Она с чем-то боролась. Это было видно невооружённым взглядом. Наконец, Ирина продолжила:

– Когда вы тогда развернулись, я чуть не разрыдалась. Я понимаю, что поступаю против своих правил, но ничего с собой сделать не могу. Господи, помогите же мне! Не молчите!

– Ах, Ирина, – ответил я. – Чем я вам могу помочь? Мне бы кто помог! Я не могу не видеть вас. А внутренний голос мне запрещает это. Но не встречаться с вами уже не в моих силах. Вот, что только я могу сказать. Давайте, лучше не будем говорить об этом. И что мы стоим? Пройдёмтесь, что ли.

– Да-да, – быстро согласилась Ирина. – Нужно пройтись.

Мы пошли, не сговариваясь, в одном направлении, к той манящей сиянием дали. А нас уже окружали лиловые колокольчики, неслышно позвенивая бубенчиками. Но это же вымысел, вымысел чуткой к природе души. Так же пели жаворонки, парили ласточки, порхали бабочки, суетились шмели. А мы всё шли, убаюканные мечтою, и небо было над нами ясно, за пологом атмосферы которого подчинённые вселенскому ритму двигались древние созвездия.

– Ирина, – вдруг сказал я. – Расскажите мне что-нибудь из вашей жизни. Если, конечно, это не тайна.

– А что вас интересует? – отозвалась она, немного усмехнувшись. – Что я окончила, какая моя работа, за кем я была замужем?

– Допустим, – тихо ответил я.

– Что ж, можно кое-что сказать. Тем более о вас я самое главное знаю. Ну, что вы женаты, имеете… сколько детей? Двоих?

Я утвердительно кивнул.

– Ваша профессия – школьный учитель по биологии. О том, что вы учитель, я узнала сегодня, когда вы сказали, что эта дама, которая вас водила на уфологическое сборище, является вашим школьным психологом.

– Шерлок Холмс.

– Да ладно, – отмахнулась Ирина. – Теперь слушайте обо мне. Я окончила юридическую академию в Москве.

Я присвистнул.

– Ничего особенного. Это же не Оксфорд. Вышла замуж на третьем курсе. На четвёртом – развелась. Почему?! Просто любовная лодка дала трещину. Когда ты видишь, что собой представляет человек в подлинности, без флёра, всё становится на свои места. Если пешке суждено быть пешкой, королём она не станет никогда даже с красным дипломом в портфеле. Румберг отлично учился, но я никогда до конца не понимала, всё это его прилежание ради чего-то высшего, или просто для того, чтобы висеть на доске лучших студентов, а потом попасть на денежное место? Самое страшное, что я не переношу в людях, так это меркантильности и ещё, фальши. Можно посмеяться, в наше время и такой идеализм! Но дело не только в идеализме. Ложь отвратительна и при утилитаризме. Хотя бы иногда нужно быть самим собой. Румберг предпочёл искренности отношений искусственность. Больше я не хочу об этом говорить. Но, тем не менее, я его фамилию до сих пор ношу. Была Ириной Орешкиной, стала Ириной Румберг. Фамилия не то немецкая, не то еврейская. Но я её почему-то оставила, хотя воспоминания мои об этом человеке самые негативные.

– Да-а, – сказал я задумчиво. – Ирина Румберг – это звучит!

– Так уж и звучит! – усмехнулась она. – А Дионис Оскольников – не звучит?

– Федот, да не тот, – сказал я, и задал вопрос. – А сейчас чем занимается Ирина Румберг?

– Всем понемногу, – вздохнула она. – Долго говорить.

Я понял, что она не хочет рассказывать о своём настоящем. Что ж, каждый имеет право на собственные тайны.

Мы уже были на середине луговины, а даль всё не приближалась, манила то сиянием, шедшим от незримого источника, то кукованием кукушки, звучащим из бора, то еле уловимым эфирным запахом тимьяна, богородской травы, по-народному.

– Вам как ступать в ваших изящных босоножках? – спросил я. – Может, дальше не пойдём?

– Ваша правда, – ответила Ирина. – Хоть дождь шёл один день, но земля ещё не достаточно просохла. Немого вязну. Вот видите, – продолжала она, смеясь. – Шли к светлому будущему и увязли на самой середине.

– Вы пить не хотите? – спросил я, чувствуя, что постепенно нарастает зной. – У меня тут с собой бутылка с водой.

– Спасибо. Не хочу.