Остров Чаек

Первым делом надлежало избавиться от тела пеплохода, и хотя все согласились, что разумнее будет сжечь его, о том, где и как это устроить, никак не могли договориться. Джимболи по-прежнему оставалась в городе, и никто не знал, отважится ли Толпа – и если да, то когда – снова осадить дворец? А посему вынос тела пеплохода мог оказаться делом небезопасным.

– Если спалим его на территории дворца, то все учуют дым и догадаются, что у нас тут труп, – тревожно соображал градоначальник. – К тому же единственную доступную печь мы используем для кремации родичей. То есть вряд ли она подойдет.

Джейз перевел эти соображения для Плясуньи; та наклонилась к нему и зашептала что-то на ухо. Он чуть выгнул бархатные брови и тут же снова опустил.

– А это, – произнес Джейз, с заметным усилием сдерживая несвойственное ему возбуждение, – и правда может сработать. Милорд, никто за пределами этой комнаты не знает, что пеплоход погиб – как и то, что вы живы.

Последняя фраза Джейза заставила градоначальника поволноваться. Он перевел взгляд с юноши на Плясунью в надежде получить объяснения.

– Подумайте, – продолжил Джейз, – все знают только то, что в окрестностях дворца случились беспорядки. Вызвали цирюльника, и он до сих пор не вернулся. – Он взглянул на господина Стонча, который в это время занимался ранами Плясуньи. – Пятерых стражников нет. О самом градоначальнике до сих пор никаких вестей.

– Предлагаете пустить ложную весть?

– Поверьте, господин, обстоятельства и без того заронили семя лжи в умах людей, – спокойно отвечал Джейз. – Мы лишь предлагаем не топтать ее росток. Послушайте, господин, вы человек заметный. Кем бы ни были наши враги, они убили всех Скитальцев, кроме одного, и теперь охотятся за ним из страха, что он мог видеть нечто, их изобличающее. Заподозрив в вас защитника леди Арилоу, они решат, что вы знаете то же, что и она. В живых вас не оставят. Придет еще больше убийц и ловчих. Но если они поверят, что вы мертвы… это меняет дело.

– А как же город?! Ему нужен сильный лидер! Он же впадет в анархию!

– Это вряд ли, господин. Ваши бутовщики хотели устроить самосуд, но если они узнают, что кто-то из их же числа убил губернатора, то страх остудит пыл. Они отступятся и станут искать виноватого.

Хатин ощутила в груди теплое и вместе с тем неприятное чувство. Она нагнулась и шепнула на ухо градоначальнику:

– Господин… я знаю, на кого им можно указать.

* * *

Наутро началось представление. Пробудившись, Город Зависти увидел, что на дворцовом флагштоке нет флага с гербом губернатора. Согласно официальному ответу его сняли, чтобы постирать. Но этому объяснению никто не поверил.

Хатин завтракала в одиночестве в темном и длинном зале; место градоначальника во главе стола пустовало.

– Господин сегодня завтракает в своих покоях, – пояснила она. Служанка взглянула на нее с сомнением и очистила хозяйскую тарелку.

После завтрака было подписано и запечатано несколько указов и писем – руками и перстнями заместителей, а не самого градоначальника.

– Отныне некоторые обязанности губернатора исполняются его помощниками, – раздавая письма, пояснял нарочный. По городу крысами разбежались слухи.

Пока Хатин и Феррот посылали заказы ремесленникам для богатейшего из похоронных убранств, капитан стражи с людьми отправился арестовать Бьюлисса – «парламентера», что говорил за горожан в день бунта.

– Скажем так: во время бунта, который ты возглавил, кое-кто умер, – только и проворчал капитан, когда Бьюлисса уводили. В тюрьме, без поддержки остальных, пыл его и правда угас без следа. – Значит так, – произнес капитан, усаживаясь напротив Бьюлисса. – Я тебя знаю: ты просто чурбан, от самой деревянной башки и до кривых ног. Так чего ты в душегубы подался? Зачем предал своего достопочтенного господина? Или тебя надоумил кто? Ну, чего голову повесил, как будто ждешь, что я петлю надену? Мы знаем, в произошедшем нет твоей вины. В городе объявилась бродяжка с мерцункой на плече. Говорят, стоило ей прикоснуться к тебе, как тотчас твои глаза загорелись недобрым огоньком. Значит так… скажи как есть, парень. Восстание – твоих рук дело, или же она тебя околдовала? Когда она положила руку тебе на плечо, ты не ощутил ничего странного? Как что-то затуманивает рассудок и заставляет поступать не по своей охоте?

Ничего не видя из-за слез, Бьюлисс озирался и, как многие загнанные звери, решил пробиваться к единственному лучику света.

– Да, эта ведьма околдовала меня. От ее прикосновения в руке у меня закололо, а в голове помутилось.

Отвечая, он сам начинал верить, что так все и было.

* * *

Вскоре после обеда некто, похожий на мальчика, в добротных кожаных ботинках и с улыбкой на устах, отмеченных морщинами тревоги, покинул дворец и направился в личные сады градоначальника. Там его ждал подросток со светлым круглым лицом и огромным хромым эпиорнисом.

Смущенная Хатин присела рядом с Томки. В ее ладони снова родилось незнакомое жжение – как тогда, когда она отвесила ему оплеуху.

– Передали, что ты не войдешь во дворец, пока не получишь разрешения, – робко начала она.