Остров дальтоников

Кнут вынужден защищать свои зрительные палочки от перегрузки и в то же время, когда ему надо рассмотреть что-то в деталях, прибегает к увеличительным стеклам или рассматривает предмет, близко склоняясь к нему. Вероятно, Кнут – осознанно или подсознательно – выработал множество других способов видения мира и извлекает информацию о нем на основе визуальных признаков, отличных от цвета. Нам с самого начала стало ясно, что, в отличие от нас, он обостренно воспринимает форму и текстуру предметов, их движение и глубину пространства.

Кнут – точно так же, как мы, – видит всю красоту окружающего мира. Он, например, пришел в восторг от вида живописного рынка на одной из улиц Гонолулу. Его восхищают пальмы и другая буйная тропическая растительность, причудливые формы облаков. Кнут – большой ценитель человеческой красоты. (Он рассказал, что оставил в Норвегии красавицу жену, тоже психолога; однако только после свадьбы, когда один из друзей в шутку заметил, что Кнут неравнодушен к рыжим, он понял, что у жены великолепная копна рыжих волос.)

Кнут увлекается черно-белой фотографией. Стараясь объяснить свое восприятие, он сказал, что его зрение напоминает ортохроматическое фотографическое изображение, хотя и отличается большим богатством в различении оттенков серого цвета. «Вы называете эти оттенки серыми, хотя это слово имеет для меня не больше смысла, чем слова «синий» или «красный», – сказал он нам, добавив: – Я не ощущаю мир «бесцветным» и не чувствую его неполным». Кнут, никогда не ощущавший цвета, ни в малейшей степени не испытывает в нем недостатка. К своему зрению он относится абсолютно позитивно и воспринимает все богатство, красоту и осмысленность мира, пользуясь тем, что у него есть^5.

Мы вернулись в отель, чтобы отдохнуть перед завтрашним перелетом, когда начало быстро темнеть. Взошла почти полная луна и, казалось, повисла в небе, словно запутавшись в ветвях пальм. Кнут стоял под деревом и внимательно разглядывал луну в монокуляр, видя на ней моря и кратеры. Затем он опустил монокуляр и начал рассматривать звезды.

– Я вижу тысячи звезд! – воскликнул он. – Вижу целую Галактику!

– Это невозможно! – решительно заявил Боб. – Звезды видны под очень маленьким углом, а у вас слишком низкая острота зрения.

Кнут ответил тем, что начал показывать и называть созвездия, часть которых имела несколько иную конфигурацию, чем на его родном норвежском небе. Сам Кнут объяснял возможность видеть звезды нистагмом, так как эти движения глаз «размазывали» изображение предметов, делая их больше. Возможно, конечно, что причина была иная. Кнут согласился, что трудно объяснить этот феномен, но факт оставался фактом – он прекрасно видел даже мелкие звезды.

– Оказывается, и в нистагме есть что-то хорошее, да? – пошутил Боб^6.

На рассвете мы вернулись в аэропорт и поднялись на борт «Айленд-Хоппера», чтобы совершить длительный перелет к тихоокеанским островам. Самолеты этой компании совершают такие рейсы дважды в неделю. Боб, сильно страдавший от разницы во времени, забился на свое место и тотчас уснул. Кнут, уже надевший свою солнцезащитную амуницию, раскрыл нашу «библию» – «Путеводитель по Микронезии» – книгу с блестящим описанием ожидавших нас островов. Делать мне было нечего, и я решил вести дневник полета.

«Прошел час с четвертью, как мы летим над бескрайним простором Тихого океана на высоте около десяти тысяч метров. Не видно ни кораблей, ни самолетов, ни суши, ни границ. Не видно ничего, кроме безграничной синевы неба и океана, эта синева сливается, стирая грань между небом и водой, образуя исполинскую синюю чашу. Эта безликая и безоблачная бездна навевает покой и благоговение, но, подобно сенсорной депривации, вызывает и страх. Бесконечность пугает. Кант называл это «ужасающим совершенством».

Пролетев почти тысячу миль, мы наконец увидели землю – на горизонте показался крошечный изящный атолл. Острова Джонстон! Когда я видел эту точку на карте, я думал: «Какое идиллическое место, заброшенное за тысячи миль от цивилизации!» Когда самолет начал снижаться, я понял, что место это никак нельзя было назвать изысканным: гигантская взлетно-посадочная полоса рассекала остров надвое; по обе стороны от нее стояли коробки складских зданий, дымили трубы, высились какие-то башни без окон. Все это было окутано какой-то оранжево-красной дымкой… Идиллический рай был куда больше похож на ад.