Остров сирен

– Ваня! – позвал он. И спросил шепотом: – У нас ничего в записи не осталось?

– Ты что? – отпрянул от него Ваня. – Я жить хочу! Все удалил!

– А если восстановить удаленное? Только вон той критикессе из газеты покажем. И снова сотрем. А?

Ваня посмотрел хмуро. Буркнул:

– Подумаю.

И ушел к ребятам.

– Записи у нас нет, – сказал Гоша. – Ну, почти нет. И это тайна, что она вообще была. Но мы постараемся…

Когда Машка, воркуя, обменивалась с режиссером телефонами, я отвернулась. Было даже обидно, что ко всем мужикам в мире есть один универсальный ключ, как у уборщицы в отеле ко всем номерам. Неприкрытая откровенная лесть.

Мы так не договаривались

Странное я испытала чувство, когда мы зашли в свой номер отеля в Амальфи. Будто в родной город после десяти лет разлуки заехала: все то, да не то. Мне казалось, что с нашего переезда на виллу прошло не пять дней, а долгие годы. Все же время – никакая не физическая величина, а подчиненная сознанию. Сжимается и разжимается в зависимости от количества полученной информации и эмоций.

– Будто сто лет назад Элька к нам сюда постучалась, – в такт моим мыслям вздохнула Машка. Она уже задернула шторы, сквозь которые к нам билось полуденное солнце. Мы разделись, легли…

И тут кто-то затарабанил в дверь.

– Де-жа-вю, – сказала Машка. – Надеюсь, это не Яков.

Это был не Яков.

За дверью стоял Андрей. И я еще ни разу не видела, чтобы мужчина так идеально иллюстрировал расхожий штамп «на нем не было лица». Он даже не сказал нам «Здравствуйте!» Только заглянул в номер через Машкино плечо и спросил:

– Где Эля?!

Машка с интересом посмотрела на историка в мятой дорогой футболке и с немытыми волосами вместо идеальной прически. И сделала охотничью стойку.

– Тебе она зачем?

– Мы так не договаривались! – сказал Андрей белыми губами.

– Заходи! – посторонилась Машка и даже слегка пропихнула гида внутрь. – О чем не договаривались?

Андрей заторможенно оглядывал нашу комнату, будто надеялся, что Эля вот сейчас выскочит из-за занавески. Мне показалось, что к островным вину и пирожкам он еще что-то добавил. Потом сказал:

– Об убийствах.

– А о чем договаривались? – Машка на всякий случай перегородила дверь, чтобы источник информации не выскочил.

Андрей посмотрел на нас как породистый котяра, пойманный на краже еды со стола.

– Так Эля где?

– Видишь ли, Андрей. Итальянская полиция и Власик дорого бы дали, чтобы услышать ответ на этот вопрос.

– Власик ее ищет? Я так и знал! – Андрей подошел к столу и трагически рухнул на охнувший под ним диван. – У меня от него пять звонков. Не отвеченных. Что мне делать, что мне делать…

– Расскажи, в чем проблема, и я тебе подскажу. Я очень хороший решатель проблем, – гипнотическим голосом сказала Машка, присаживаясь к Андрею почти бедро к бедру. Как она мне объясняла, так мужчины легче теряют над собой контроль. И уже жестче добавила:

– Все равно у тебя нет выхода.

Андрей посидел еще минуту. Очевидно, идти с этим ему и впрямь было не к кому. Машкино бедро грело ему душу. И он сказал:

– Эля нашла меня в фейсбуке…

Афера с архивом

Эля нашла его в фейсбуке. Написала в личку. Прочитала, мол, вашу увлекательную статью в журнале о русских на Амальфитанском побережье. Очень много познавательного. Особенно про хореографа и танцовщика Мясина. Я тоже занимаюсь этой темой. Не могли бы мы встретиться? Есть что обсудить. Приглашаю на кофе.

Андрей удивился. Статья была хорошая, по материалам к его кандидатской диссертации, которую он успешно защитил. Но выяснилось, что никого в России не волнует вклад русских эмигрантов в расцвет Италии в начале века. Поэтому научную карьеру он отложил, перебивался репетиторством. И приглядывался к торговле антиквариатом. Был у него приятель в этой сфере. Андрей отлично разбирался в живописи и скульптуре. Мать преподавала историю искусств в Суриковском, и детство его прошло среди толстенных альбомов, в которых он сначала жадно искал обнаженные женские тела, а потом уже – просто красоту. Оторваться от нее не смог – пошел на искусствоведческий. Знания и отточенный взгляд сделали его неплохим экспертом, особенно по началу двадцатого века. Теперь пришло время это все монетизировать. Два главных его увлечения – женщины и хорошие вещи – требовали денег.

Статейку он тиснул, чтобы имя в Интернете замелькало. За имя платят больше. И вот, оказывается, кто-то действительно прочел.

Беседовать о Мясине с какой-то блеклой девицей сначала решил не ходить. А потом стало любопытно: что такого ей нужно, если за кофе готова заплатить?

* * *

Эля пригласила его в маленькое кафе на Остоженке, села за столик в самом углу, сначала задала общие вопросы: где учился, о чем диссертация, бывал ли сам в Позитано. Андрей был там один раз. Потом перешла к делу.

– Мой знакомый – он такой, знаете ли, олигарх, очень интересуется Мясиным. У него есть подозрения, что Мясин мог быть его прадедом. Но, как вы справедливо написали, архив Мясина выбросил в море Нуреев. А архив Семенова, который вел переписку с прабабкой нашего олигарха, отдали старьевщику.