Остров сирен

– Своей дури бойтесь. Тут вам не игра в Агату Кристи. Темная у них пленка. Только маски видно. Но не все об этом знают. Уезжайте отсюда, девочки. Нет у меня людей вас охранять.

– Как полицию вызвать? – тоненько спросил Гоша.

В телефоне раздалась непереводимая игра слов и гудки отбоя.

– Не, подождите. Как же? Вы видели, что когда я зашел, Ванька был уже…

Гоша вдруг как-то по-девчачьи хлюпнул носом.

– А так, выходит, вы сейчас слиняете, и у меня никакого алиби?

Я еще раз убедилась, что эти не от мира сего творцы отлично разбираются в реалиях жизни, когда опасность угрожает им самим.

– Не бойся, – сказала Машка. – Мы поедем с тобой. Только про запись и вправду лучше не рассказывать. Пусть считают, что это какие-то нарки напали.

– Думаешь, в итальянской полиции работают идиоты? – спросила я.

– Думаю, им хватает разборок своей мафии, чтобы еще разбираться с русской.

– Неужели Игоря и правда убили итальянские мафиози? – воскликнула я. – А теперь убирают свидетелей? Машка, все, Власик прав. Хватит расследований. Я не собираюсь воевать с неаполитанской каморрой!

– Нет, Лена. Ваньку из-за нас… Вот теперь я наизнанку вывернусь, чтобы поймать этих сволочей!

Машка опять достала телефон.

– Власик, Соне тоже может грозит опасность.

– Почему?

– Она что-то видела! Кого-то боится. Потому и заперлась. Охранник ненадежный.

– Хорошо, я разберусь, – вздохнул Власик и нажал отбой.

Через пять минут – до участка тут было недалеко – черная машина с надписью «Карабинеры» уже въезжала во двор. Казавшаяся безлюдной улица и вроде бы пустые квартиры ожили: вокруг нас столпился народ, а из окон повыглядывали расплывчатые лица.

Допрашивать нас начали прямо во дворе, мы только упросили стража порядка – молодого, буйнокудрого красавца – отойти в тень. Потом мы поехали в участок для составления протокола. И всю короткую дорогу по раскаленным узким улочкам я думала о Косте. Если не брать в расчет итальянскую мафию…

Такой силы удар из наших знакомых мог нанести только он.

В поисках утраченного

Костя шагал быстро, размашисто, раздвигая прохожих, как ледокол льдины. Идти было далеко. Но такси он брать не хотел. Дорого. Но нет, даже не потому. На самом деле его тошнило от одной мысли, что придется объясняться с водителем. Можно, конечно, написать адрес на бумажке. Но здешние таксисты разговорчивые. Тут же спросит:

– Руссо? Москау?

И начнет:

– Водка, Путин, давай-давай.

Нет, лучше уж пешком. Но надо успеть. Он слишком поздно догадался.

Да, она не придет. Но зачем было сидеть, ждать? Когда ей угрожает опасность. Раз уж ничего не вернешь… Надо сделать так, чтобы она уцелела. Не наделала бы еще большей беды.

Противный дребезжащий голос внутри подпевал: беды, беды…

Шелест смерти он вчера услышал, когда о ней подумал. Ровный мышиный шелест. Это плохо. Очень плохо. Он не хотел снова остаться совсем один.

Их почти ничего не связывало. Кроме этой вот отстраненности от других. И если бы она сама не сделала первый шаг, он никогда бы не решился к ней подойти. Чувствовал: нет у нее к нему настоящей любви. Злое сердечко занято не им. А прикипел. Больше никому оказались не нужны ни его привязанность, ни его тело. Только умение снимать боль.

Она в нем нуждалась. У нее тоже никого не было, кто мог бы пожалеть. Это иногда важно – не любовь. Жалость. Так подбирают воробышка со сломанным крылом и любовно выхаживают, даже если тот клюет руку.

А он даже не уверен, что все сделал правильно.

Ну и еще. Старичка-шамана увидел он ночью во сне. «Говорил тебе – не ходи туда. Застрянешь между двух миров! – прошамкал старичок. – Нельзя жить на границе. Выбирай: туда или сюда».

Засмеялся тихонько. И исчез.

Костик и сам знал: застрял он пробкой в горлышке бутылки. Звали его недавно посвященные. Не пошел. Как ее тут одну бросишь? Но и от дара своего не отказался. Иначе не сможет ей помочь.

Надо сначала здесь все закончить. Того, что он сделал, не хватит, чтобы стереть тихий мышиный шелест. Почему только он все громче звучит? Даже когда думаешь не о ней?

Привет от Эли

– Карабинер у них симпатичный. Но не орел! Ничего толкового не спросил, – мрачно сказала Машка.

Я ждала ее под дверью: меня позвали на допрос первой. Я рассказала, как договорились: ребята пригласили нас посидеть, выпить вина, мы пришли – а там такое.

Гошины бутылки отлично подтверждали нашу версию. Поэтому мой допрос закончился быстро. Дольше всех пытали Гошу: нет ли у Вани врагов, что могло быть на компьютере. Гоша сказал, что ничего там ценного не было.

Вышел он в полуобморочном состоянии. И почти сразу начал причитать:

– Я туда не вернусь. Я туда не вернусь.

Я уже решила, что нам придется давать Гоше приют, как у него звякнул телефон. Актриска, которой он успел по дороге разыграть в лицах страшную новость, была готова немедленно утешить режиссера в свои объятьях. Туда, в общежитские объятья, Гоша и выехал на вызванном такси. Нас он подбросил до пляжа.

…Солнце оплывшим желтком смотрело на нас с медленно остывающего неба. Море лениво отдыхало от зноя и нежно голубело.