Остров сирен

– После юбилея Игоря мы расстаемся. Навсегда. Больше я к тебе не приду.

– Почему? – хотел он спросить. И не спросил.

Сейчас он сидел в своей комнате. Думал неторопливо: что с ним теперь будет. Понимал, что ждать ее нечего. Не может она теперь к нему прийти.

И все равно ждал.

Женщины ведь иногда бывают переменчивы, как ветер. Он еще может пригодиться.

Открытие

Анжелкина машина с визгом остановилась у двери нашего отеля.

– Может, оставите вещи и по кофейку? – проныла Анжелка.

Но тут у Машки зазвонил телефон.

– Да, але! – проворковала она.

– Это Гоша. Я насчет записи, – начал он. Машка прикрыла телефон рукой:

– Извини, подруга. Дела. Попозже созвонимся! – помахала Анжелке и, заскочив в холл, жадно спросила:

– Ну, говори!

– Немного Ванька восстановил. Как раз есть сцена танца. Я же говорил Влас Палычу! Это не мы дали Тамаре вино. Там видно: кто-то из гостей протянул ей свою кружку!

– Туфли! – почти закричала Машка. – Какие на ней были туфли?

– Чего? Какие туфли?

– Посмотрите на ноги той, кто дает вино. Туфли какого цвета?

– Там запись темная. Почти и не видно. Сейчас. Стой, Вань, останови тут. Немного назад крутани. Ну, туфли такие… Непонятные.

– Голубые?

– Может, голубые. Зеленовато. Говорю же – там темно. Я не понял – вам интересен танец или туфли?

– Гоша, конечно, танец. Мы сейчас подъедем. Только вещи домой завезем.

– Давайте часа через два. Ваньке тут надо кое-что доделать. А я на рынок сгоняю. Там вино местное такое…

– Хорошо. Адрес диктуйте!

Честно говоря, я не хотела уже никуда ехать. Марину арестовали. Туфли голубые. Чего еще?

– Посмотрим сами! – настаивала Машка, заваливаясь на диванчик в нашем номере и включая айпэд. – Сейчас только передохнем!

Минут двадцать она молча тыкала пальцем в клавиатуру, а я щелкала каналами телевизора.

Как вдруг Машка заорала:

– Вот она!

– Кто?

– Я ее нашла!

– Да кого?!

– Элю! Я так и знала!

Тут уж и я подскочила.

– Где ты ее нашла?

– Смотри!

Машка ткнула мне под нос экран айпэда, и я сначала ничего не поняла. Какая-то фотка плохого качества. Сцена. На сцене пианистка сидит. И молодая симпатичная солистка улыбается.

Подпись:

Студентка 2 курса Санкт-Петербургской консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова, дипломант Международного конкурса оперных певцов «Санкт-Петербург», победитель международного конкурса молодых оперных певцов Елены Образцовой и лауреат международного конкурса Гран-При Марии Каллас Элеонора Чижова.

– И что? – спросила я Машку.

– Блин, глаза разуй!

Я еще раз всмотрелась в сияющую красавицу-певицу с соболиными бровями и гривой длинных каштановых волос. Вдруг до меня дошло:

– Мама дорогая! Это же… Эля?

– Ага! – закивала Машка. – Только тогда ее звали Норой. И фамилию она поменяла. Как только Полинка сказала, что не Марина была первой сиреной, а Нора, меня как ударило. Закрутилось это имя – Элеонора. Раньше-то я думала, что Эльку Эльвирой звать. Искала сначала в московской консе. Все выпуски за пять лет просмотрела. Не нашла. Потом стала смотреть в Питере. И оп-па!

Видишь? Сбрила брови, обесцветила ресницы, перекрасила волосы, надела очки или мазала вокруг глаз красные круги. Лицо вообще другое получается! Вместо платья – балахон. Фиг узнаешь.

Нас она с собой таскала, чтобы мы пропажу Якова подтвердили. Мол, видели, как она убивается. И чтобы внимание на себя отвлекли.

– Не мы, а ты! – хмыкнула я. Рядом с Машкой, олицетворяющей бурю и натиск, и вправду легко быть невидимкой. Кому и знать, как не мне…

– Вот интересно, что Игорь такое с Элей-Норой вытворил? – продолжила Машка. – Я смотрела – после третьего курса ее нигде больше нет. Надо видео с ее выступлениями поискать! Раз настоящую фамилию знаем.

Машка еще понажимала кнопочки.

И нашла.

Лучше бы она этого не делала.

Запись была так себе, любительская, сделанная на каком-то студенческом конкурсе.

А голос потрясал. Он был золотой. Элино ангельское сопрано с первой же ноты уносилось куда-то в горние выси, резвилось там райской птицей, чьи переливчато-воздушные трели рождены не для наших смертных ушей. Хрустальной чистоты голос казался случайно залетевшим с небес, он окунал тебя в поток искрящегося радостью света. И ты вдруг чувствовал, что тоже поднимаешься вверх вместе с этим золотым потоком, паришь там в вышине, где нет ничего – только чистая энергия музыки. И глаза улыбающегося тебе бога.

Да, Игорь умел находить таланты.

А потом мастерски их гасить.

Я представила: иметь такой редкий дар. И вдруг его потерять…

От этого можно сойти с ума.

– Так ты думаешь, Игоря все же она…? – спросила я Машку.

Машка тоже была под впечатлением от голоса.

– Не знаю. Но если это он виноват, что она перестала петь… Ладно, поедем к ребятам. Посмотрим на туфли. Кстати, ты не помнишь, какие были у Эли?

Страшная комната

Веселая артистическая орда жила в дешевых апартаментах на выселках, а Игорь с Ваней – совсем недалеко от Кафедрального собора Амальфи. Им сняли хорошие комнаты как руководителям театрального проекта. И Гоша раза три с гордостью сказал: «Нас найти легко. Центрее не бывает! Свернете направо от собора – сразу наш дом».