Острова Чалдеи (ЛП)

Отец и Райаннэн начали петь. Не помню что, но помню умиротворение, которое пение принесло всем присутствующим. Я совсем не помню подробностей. Помню, как все обнимали друг друга. И как король, одетый в шлафрок, под приветствия толпы спешил из дворца, и как Ого смиренно опустился перед ним на одно колено. И я помню жар внутри, когда тетя Бекк сказала, что гордится мной так, что может лопнуть.

Статуи сами собрали себя из кусочков – соединив мантии, корсажи и мочки ушей, щепки и осколки – и укатились прочь. Парочка бросила назад тоскливый взгляд, словно они хотели присоединиться к начинавшемуся празднованию, которое продлилось несколько дней.

Я помню, как обнимала Ого, и он обнимал меня и говорил:

- Какое совпадение, правда, Эйлин? У нас, королей Логры, существует тот же обычай, что у Мудриц Скарра.

- Действительно, - ответила я, видя по его улыбке до ушей, что он лжет.

- О, да, - солгал он. – Вы, Мудрицы, не одни такие. Как вы в раннем возрасте выбираете мужа, - он улыбнулся мне, - мы, короли, так же можем выбрать королеву.

- В самом деле? – спросила я, улыбаясь в ответ достаточно широко, чтобы мое лицо раскололось напополам от счастья.

Помню, как подошел Финн со слезами в бороде и сказал, что это точно так и есть, а мой отец засмеялся. Он поцеловал меня в макушку, что заставило меня почувствовать себя уже коронованной королевой, и сказал, что да – это совершенно определенно так и есть.

И я помню, когда пишу это, как несколько недель спустя отправилась на вересковую пустошь во время первого из ранних морозов на Скарре. Поднималась луна, а я торопливо шла в сумерках, чтобы собрать вещи. Мы с тетей Бекк переезжали в Дромрей, чтобы присоединиться к принцу Аласдейру и его отцу, Верховному королю Фарлейну. Что это была за встреча! Мой отец и Люселла были уже там. Ого должен был прибыть позже, чтобы пройти обучение на короля, хотя не думаю, что он нуждался в обучении.

Проходя мимо Места, я резко остановилась. Оттуда, где я стояла, я как раз могла видеть замок кузена Кенига – внизу на побережье. Теперь это был замок Айвара и он пустовал, поскольку Айвар остался в Пэнди с Райаннэн. Но в видении, которое посетило меня во время инициации, замка там не было вовсе. Думаю, видение говорило мне, что его уродливая магия скоро будет уничтожена навсегда. Гораздо позже я поняла, что наша хижина предстала темной, поскольку мне предстояло стать Мудрицей не только Скарра, но всех островов Чалдеи – и Логры тоже, когда мы с Ого были коронованы. Мы, жители островов, впредь должны делиться своей мудростью.

И теперь, когда всё это свершилось, у меня иногда возникает желание в полном одиночестве выйти в море на небольшом паруснике. Я плыву и ищу внутренним зрением, пока не нахожу Землю Одинокого. Я выхожу на берег, взбираюсь на маленький утес, пересекаю место с поспешно удирающими, бегущими маленькими животными и прохожу через разрушенный храм. Я слышу крик надо мной, и Одинокий Кот – самый уродливый кот, что я когда-либо видела – радостно прыгает ко мне с колонны на колонну. Некоторое время мы проводим вместе, а потом расстаемся.

Послесловие

Когда я впервые прочитала этот чудесный, пронизывающий последний роман моей сестры Дианы Уинн Джонс, он резко обрывался на том месте, где она стала слишком больна, чтобы продолжать. Это было потрясением: как если бы я проснулась посреди хождения во сне или едва не сорвалась с края утеса. К тому же в нем содержались моменты самого счастливого времени нашего детства.

Свой первый полноценный роман Диана написала, когда ей было четырнадцать. Он занял несколько школьных тетрадей. И вечером в кровати она читала новые главы нам, двум ее младшим сестрам. Когда она внезапно замолкала, мы начинали канючить:

- Продолжай, продолжай. Что случилось дальше?

А она говорила:

- Как вы не понимаете? Дальше я еще не написала.

И мы засыпали в напряженном ожидании следующей главы, которая всегда непременно появлялась к следующему вечеру. И в этом настоящее, к несчастью, расходится с нашим детством. На этот раз следующая глава не сможет появиться. Ее книга оборвалась, не закончившись.

Диана Уинн Джонс была столь виртуозной рассказчицей, что невозможно представить, куда она собиралась привести историю. Она не оставила заметок: она никогда их не делала. Ее книги всегда изливались из ее удивительного разума прямо на страницу, и она никогда не обсуждала свою работу, когда та была в процессе. Никаких намеков на то, что она замышляла, и «Острова Чалдеи» казались потерянными для читателей.