Освобождение Немезиды (СИ)

— Молча выслушав все обвинения, я перешла в контратаку. Сказала отцу с трагическим видом, что я до сих пор очень расстроена, — воодушевленная победой, рассказывала я. — Он, разумеется, спросил чем, и тут я говорю — ты рассказал всем соседям, что я якобы лечилась у психиатров, у меня тут нет нормального будущего теперь. Ли-ирс — главная сплетница нашего района, ей ничего говорить нельзя, так что даже не знаю, как я теперь в училище вообще пойду, не хочу быть посмешищем. Папа настолько растерялся, что ни о каком домашнем аресте даже речи не завел!

Эльвлард улыбался и с интересом слушал о моих приключениях. Когда днем я пообещала многое с ним обсудить, то он и подумать не мог, что я выполню это обещание. Но, вернувшись домой, и избежав взбучки от родителей, первое, что я сделала, оказавшись с ним наедине — спросила, наконец, его имя. И мир не рухнул.

— А теперь я хочу услышать ответы на вопросы.

Эльвлард молча кивнул, соглашаясь. Но я видела, как он напрягся. Болтовня в дружеском тоне ничуть не помогла, мой собеседник ждал какого-то подвоха, подозревая, что сказка вот-вот закончится. Потому я решила начать допрос издалека, проверив давние догадки:

— Это из-за тебя у меня раны заживают фантастически быстро?

— Ты в этом сомневалась? Это часть моей силы, разумеется, она распространяется и на тебя.

— А отсутствие аппетита или наоборот слишком сильное желание есть? У меня сегодня с утра крошки во рту не было, и до сих пор не испытываю никакой потребности в еде.

— Отсутствие — это переизбыток сил. А когда ты хочешь есть больше нормы, то, скорее всего, я в это время ранен. Твой организм пытается восполнить мои силы. Но не тревожься, в мою сторону это работает только до определенного предела. Как только от тебя потребуется слишком много энергии, передача сразу прекратится. Я позаботился о том, чтобы никогда не причинить тебе вреда.

— Глупый вопрос, но почему ты бываешь ранен?

— Ничего примечательного. Я сражаюсь. В основном с другими созданиями вроде себя. Ты их называешь монстрами. Банально, но кое-где нельзя пройти, не вымостив дорогу трупами особо наглых.

При известии, что Эльвлард уничтожает других монстров, в груди тут же потеплело. Я хотела знать подробности, насколько опасных тварей он встречал и какой счет у его подвигов, а потому, чтобы унять трепет в груди, спросила совсем другое:

— А помнишь того мерзкого типа, что утащил меня в нашу первую встречу? Кто он, тоже монстр?

— Почему ты о нем спрашиваешь? — Эльвлард встревожился не на шутку, и не пытался этого скрыть.

— С тех пор я его больше не видела. Но это не значит, что я забыла! Так кто он?

— Человек, — неохотно признал Эльвлард. — Только не думай, что можешь записать его в друзья! Наоборот, для тебя он очень опасен! Если вдруг встретишь, прошу, сделай вид, что не узнала и всеми способами избегай с ним контакта.

— Значит, подробностей о нем ты не расскажешь? — я немного подождала и легко пожала плечами: — Ну и ладно, следующий вопрос! Существо во тьме, оно точно не монстр и не человек. Что оно такое?

— Ты его заметила? — Эльвлард тяжело вздохнул, будоража в моем воображении самые худшие догадки. — Название или имя этого существа давно утрачено. Я сам знаю только то, что оно одно из тех, от кого произошли монстры.

— Ничего себе! И что оно тут делает? Приглядывает за тобой, как за детенышем? — я старалась держаться невозмутимо, но нестерпимо захотелось убежать, только бы не слышать ни безжалостной правды, ни какой-нибудь лжи.

— Я попросил у него помощи, чтобы найти тебя. Взамен мне нужно убить кое-кого вроде нашего с тобой знакомого. Уверяю, никто не пожалеет об этой смерти.

— Неожиданный поворот. Я ожидала услышать какую-нибудь душераздирающую историю, а здесь все просто и как будто правда. И зачем же тебе меня искать?

— С самого начала говорил, я люблю тебя.

— Семилетней девчонке это как-то весьма и весьма странно слышать от незнакомого взрослого типа. Особенно при первой встрече. Да и сейчас не особо верится. Не хочешь подробней объяснить? — язвительно протянула я.

Настроение стремительно скакало от страха к ярости, и я с неудовольствием обнаружила, что ничего не могу с этим поделать.

— Тогда представь, что случилось бы, объявись я, например, неделю или день назад. Вполне возможно, ты сама бы помчалась к психиатру, выяснять, что с тобой не так. А сейчас ты не сомневаешься в том, что мир не так просто устроен, как говорят в училищах.

— Зато детство у меня вышло просто замечательное! Отец всеми силами старается делать вид, что ничего не произошло. Будто меня оставили жить у бабушки для моего блага, чтобы росла здоровой на природе! А не потому, что проще жить со взрослой девушкой, умеющей молчать, чем с ребенком, одержимым неизвестно чем… — горло даже в этом странном пространстве сдавило спазмом. Разговор стремительно скатывался к потоку обвинений, хотя хотела я совсем иного.