Освобожденный Эдем

Фактически, государство перестает быть выделенным. Из мистического или договорного единства, именуемого «нацией» или «народом», оно в условиях глобализации превращается в простой посреднический механизм, в техническую инстанцию, исполняющую весьма ограниченные инструментальные функции. Более того, в нынешних условиях «исчезновения» физического пространства гражданин или гражданский домен, концентрирующий в себе социально-экономическую определенность, имеет полное право обратиться к любому из подобных посредников. Необязательно к тому, который исторически преобладает на данной географической территории. Коммуникации Интернета предоставляют для этого достаточный выбор.

То есть, современное государство слабеет. Оно теряет способность удерживать карту реальности. На смену ему приходят более эффективные конфигураторы.

Подчеркнем в связи с этим безличный характер глобализации. Глобальному экономическому сознанию, если уж внести в этот процесс оттенок субъектности, абсолютно все равно, что происходит внутри данного государства: на каком языке там разговаривают — на английском, немецком, французском, русском, армянском, какому молятся богу — Христу, Иегове, Будде, Аллаху, Кришне, к каким убеждениям тяготеют — демократическим или авторитарным, каких придерживаются традиций — спят на полу или на потолке. Это значения не имеет. Лишь бы местные ресурсы были грамотно подключены к мировым, лишь бы они обеспечивали свою составляющую трансграничного экономического потока.

Одним из проявлением подобной безличности становится анонимность новых мировых сюзеренов. Если государство, в общем, персонифицировано — представлено конкретными политиками и чиновниками, которых можно, по крайней мере теоретически, призвать к ответу, если действия государства, в общем, прозрачны — по крайней мере в случае либерального демократического государства, то новые экономические демиурги — руководство транснациональных банков и корпораций, бюрократический аппарат региональных и межрегиональных объединений — находятся по ту сторону властных кулис, в информационной тени, в общественном зазеркалье, куда социальному зрителю доступа нет. Они чрезвычайно редко выступают на сцену. И потому устройство современного мира все больше напоминает то, что было когда-то описано в романе С. Лема «Эдем», где анонимность власти была доведена до предела: даже простое упоминание о том, что некая власть существует, каралось смертью.

Вспомним драматическую историю корпораций. Ост-Индская торговая компания (Великобритания), основанная в 1600 г., более двух столетий практически бесконтрольно хозяйничала в Индии, Юго-Восточной Азии и Китае. Она имела право содержать собственный флот и армию, самостоятельно вести войны и заключать перемирия, чеканить собственную монету, осуществлять собственное судопроизводство. Налицо все атрибуты настоящего государства. Точно также, вплоть до середины ХХ века, хозяйничали крупные американские корпорации в «банановых республиках» Латинской Америки.

Возможно, что и нынешние зигзаги большой политики, все ее пертурбации, повергающие в оторопь немногих здравомыслящих аналитиков, вызваны вовсе не интересами «мира и демократии», как это громогласно провозглашается, а исполнением заказов подлинных хозяев мира. Крупная ТНК вполне может нанять государство (правительство) для выполнения определенной задачи. Во всяком случае, для некоторых событий трудно представить более правдоподобное объяснение.

Однако, здесь проступает и оборотная сторона. Сетевые домены, начавшие тотальную атаку на государство, продолжают, правда на ином технологическом уровне, восстание масс, о котором еще в двадцатых годах прошлого века писал Ортега-и-Гассет. Они также стихийны и также не способны к предвидению. Только в полном соответствии с доктриной Э. Тоффлера о смене пролетариата когнитариатом³², оружием нового класса становится не булыжник, а персональный компьютер. А если еще учесть, что в современном мире государства олицетворяют собой статику, а сети — динамику, то ситуация все больше напоминает описанную уже в другом романе С. Лема, «Непобедимый», где «туча», сообщество микроскопических элементов, способных по мере необходимости быстро выстраивать любые системные отношения, сокрушила в конкурентной борьбе гигантские неповоротливые автоматы, базировавшиеся на стационарных структурах.

Так проявляет себя закономерность в отношениях между «цивилизацией» и «варварами». Инновации возникают, как правило, в насыщенной культурными моделями цивилизационной среде, но затем неизбежно транслируются на периферию, усиливая варварское окружение. Переняв, хотя бы частично, римское оружие и римскую организацию боя, варвары в конце концов разгромили империю. Аналогично, на исходе Средних веков, «варвары» (пехота), получив достаточное вооружение, начали громить «цивилизацию» (рыцарскую конницу, аристократов), предвещая тем самым возникновение профессиональных армий.