От грозы к буре

Абдулла в ответ только яростно замахал руками.

— Тут каждый час дорог. Разве я не понимаю. А о здоровье сам скажу — все живы и все в порядке, — не забыв отметить: — Мудры у тебя предсказатели. И впрямь выздоровел отец. Двоих только с тех пор к себе всемогущий на суд призвал. Про того, что в зеленой чалме на пиру был, я уже сказал, а второй через одного от него сидел.

— Я понял тебя, бек. Ты молодец, что поверил мне.

— Прости, друг, но я поверил не тебе, а тому псу, который разливал мед, — повинился Абдулла, отчаянно прижимая к сердцу руку. — Говорят, перед смертью не лгут. Не знаю. Думаю, он не лгал.

— Бывает. Когда жить человек захочет, то такого наболтать может… — осторожно заметил князь.

— Возможно, но он уже не хотел жить, — буднично пояснил булгарский наследник. — Скорее наоборот, он очень хотел умереть и просил моих людей помочь, а те медлили. Тогда он заговорил. Но ты хотел спросить о другом, да?

— Сколько людей ты привел? — уточнил Константин деловито.

— Конных — один я, — лукаво улыбнулся Абдулла. — Пеших — три тысячи.

— Сколько?! — не поверил своим ушам Константин.

Бек воспринял этот выкрик иначе. Он вновь покаянно приложил правую руку к сердцу и проникновенно заявил:

— Я понимаю, что мало, но отец сказал, чтобы я не позорился. Русичи — храбрые воины. Они воюют — о-о-о! — Он восхищенно закатил глаза кверху. — Сам я, увы, не видел, но один из наших купцов, который, — бек немного замялся, — совершенно случайно был в Коломне позапрошлой зимой, видел, как твои люди дрались. Потом нам с отцом рассказывал.

Тут Абдулла смутился и начал торопливо пояснять:

— Мы со всеми купцами говорим. Отец — старый человек, потому и любит, когда много новостей. Интересно ему. А меня всегда с собой берет, чтоб не заскучать.

— Я понял тебя, бек, — улыбнулся Константин. — Я все правильно понял.

— Хороший друг всегда правильно поймет, — согласился Абдулла. — Плохого не подумает.

— А почему отец сказал, чтоб ты не позорился? — переспросил князь.

— Обычные наши вои много хуже, чем твои. Такими могли бы стать, но их учить надо. Тех, что со мной пришли, тоже надо учить, но они самые лучшие. Больше половины в сечах побывали, когда караваны судов торговых по Итилю до моря сопровождали и обратно. Отец сказал — пусть рязанский князь простит, что мало дал. Зато лучших. Мне за них не стыдно будет и тебе, Абдулла, тоже, — он хихикнул, — Мультек у отца в поход просился, но хан не пустил. Сказал, — тут бек приосанился и важно произнес: — Князь Константин тебя не знает. Он друг Абдуллы — не твой. Ему и на помощь идти. Когда пойдем? — повернулся он к князю.

— Гонцов я уже повсюду отправил. Я же войны к осени ждал, — пояснил Константин. — Ныне у меня все люди расписаны. А завтра поутру выплывать уже надо. Есть у меня один план. Твоим людям главное Оку перекрыть, чтобы пешие ратники не прорвались. А то сам видишь — град мой стольный без стен стоит.

— Ты на сердце тревогу не держи, — ободрил бек. — Супротив наших ладей ваши, как волчонок месячный против вожака матерого. Так что будь покоен — ни одна не прорвется.

— Зато их намного больше, — предупредил Константин.

— Велико стадо, да овцы, мала стая, да волки, — усмехнулся Абдулла. — Это же не твои вои, верно? К тому же и драться с воды не просто, для этого особые навыки нужны. Сразу так не обучишься. У моих людей они есть. Ты не думай, я не хвалюсь, — заверил он. — Как есть говорю. Если на каждого моего десятеро придется, то тут не знаю. Отступить не должны, но и победить вряд ли смогут. Хотя тоже — смотря где. Если на Оке твоей, то и тут управиться смогут — она же узкая, с Итилем не сравнить. А ежели только пятеро — считай, что на равных биться будут.

— Ну, ты прямо камень с души снял, — сознался Константин.

— На то и друг, — философски заметил Абдулла. — Радостью с ним поделишься — две радости станет, а горем — половина останется.

— Тогда мы поступим так, — сказал Константин, едва они с беком прошли в малую гридницу. — Теперь, когда у меня есть твои вои, мы сможем сделать все, как нужно. Дело вот в чем. Я не хочу войны…

Изумленный взгляд Абдуллы был красноречивее любого вопроса.

* * *

Сам будучи в услужении у диавола, он же и прочих басурман призваша в подмогу себе, и шли те с охотою, чая превеликую злобу свою на христианах выместить безнаказанно.

Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 года.Издание Российской академии наук. СПб., 1817

* * *