От грозы к буре

— Пойдем, — решительно взял он его за плечо и повел на опушку леса. — Костер вот здесь разведи, да пожарче, — ткнул он пальцем в трухлявый пенек. — Я отойду ненадолго. Вернусь, чтобы горело вовсю, — предупредил строго.

Сам же пошел в лесок подальше, чтобы ветку почуднее найти. Довольно-таки быстро на глаза попалась подходящая, которая чуть ли не крючком извивалась.

«Для колдовства самое то, — хмыкнул Константин. — Теперь осталось лишь придумать, что именно говорить. Желательно что-то загадочное, непонятное, чтоб проняло парня. И обязательно в рифму. Колдуны с ведьмами всегда в рифму говорят», — сформулировал он необходимые для заклинания условия.

— Шурум-бурум, кишмиш-камыш… Нет, не то… Го-ди-моди, броди в огороде… Да что за ерунда, ты еще му-си-пуси скажи, — оборвал себя.

Сочинять явно не получалось. Хотел было положиться на экспромт, авось кривая вывезет, но в последний момент его осенило.

— Рифма, говоришь. Ладно, будет тебе рифма, — бормотал он весело.

Вышел он к ярко, горящему костру бодрый и энергичный, опасаясь только одного — не забыть бы чего.

— Становись здесь, — указал он властно. Николка послушно встал.

Князь неспешно очертил вокруг него своей веткой почти правильный круг. На сырой земле черта эта получилась глубокой и четкой, почти зловещей. Николка даже слегка оробел, но потом уверил себя, что ничего страшного нет — в конце концов, князь же для него старается. Какие-то магические треугольники, квадратики и загадочные нерусские буквы он уже воспринял значительно спокойнее. Возможно, если бы он изучал геометрию, тригонометрию, физику и прочие науки, то ему бы стало совсем спокойно, поскольку там присутствовали почти все синусы и косинусы.

— Глаза зажмурь, — последовала новая команда. — Правильно, вот так. А теперь руки перед собой вытяни.

Константин подумал, чего бы еще такое ляпнуть, но ничего умного в голову больше не приходило. Ну и ладно. И тогда он приступил к заговору, стараясь выговаривать все слова сурово и важно. Получалось вроде бы угрожающе, даже с подвыванием, ну да это еще лучше. Главное, чего он опасался, так это того, чтоб не сбиться. Запинающийся колдун — это было бы совсем плохо.

Заклинаю тебя от злата,От полночной вдовы крылатой,От болотного злого дыма,От старухи, бредущей мимо…

Во время чтения он легонько водил веточкой по ладоням и лицу Николки, а после окончания каждой строчки слегка стегал по вытянутым рукам.

Змеи под кустом,Воды под мостом,Дороги крестом,От бабы — постом.От черного дела,От лошади белой! [93]

— Все, Николка, — вздохнул устало колдун-самоучка.

Спецназовец послушно открыл глаза. По лицу князя ручьем тек пот — уж очень жаркий костер раскочегарил парень.

— Трудное это дело, поди, ведовство-то? — произнес он сочувственно, глядя на вспотевшего князя, и заметил: — Вон как взопрел, за ради меня стараясь.

— А ты думал, — проворчал Константин довольно, стараясь не улыбнуться ненароком — колдун должен быть суровым. — Теперь иди смело и ничего не бойся.

— Сейчас-то уж чего опасаться, — простодушно заявил Николка и поинтересовался: — А на сколько времени этого заговора-то хватит?

— На полгода, — ляпнул князь.

— Ого, — протянул Николка уважительно и низко-низко поклонился Константину. — То я от имени сестриц Третьяка да от матери его, — пояснил он, разогнувшись. — Теперь-то уж он точно не пойдет. Сам управлюсь.

И настолько парень в этом заговоре уверился, а стало быть, и в своей неуязвимости тоже, что не стал никаких хитромудрых каверз использовать, которыми его товарищи напичкали. Впрочем, он и сам изрядное количество таковых знал — воевода Вячеслав хорошо учил, на совесть. Ни подпаска он не изображал в поисках заблудившейся коровы, ни гонца спешного от другого князя, ни мальчишку, заплутавшего в лесу.

Так и пошел себе походкой ленивой через весь лагерь дружины Удатного. Брел не торопясь, да еще веточкой березовой помахивал при этом — в июне месяце комары самые злобные. Но самое удивительное в том состояло, что никто из воинов Мстислава действительно даже и не попытался его окликнуть, а уж тем более остановить. Через все костры Николка прошел спокойно и таким же невозмутимым, как и походка, тоном князю Мстиславу, что у своего шатра стоял, заявил:

— Дело у меня к тебе, княже, тайное.

А едва к нему в княжеский шатер зашел, так чуть ли не с порога в открытую ляпнул:

— Константин Рязанский прислал меня к тебе поклон передать низкий, — отвесил он его тут же, склонившись чуть ли не до земли. — А еще он встретиться с тобой хотел. Да чтоб не помешал вам никто, место хорошее выбрал. Дозволь, я тебя туда проведу ныне ночью.

— А ты сам-то кто будешь? — оторопел от такой наглости Мстислав Удатный.

— Я?! — искренне удивился парень. — Так я же Николка Панин.

— А почему шел так без боязни?