От Ханаана до Карфагена

Тир выступал как важнейший поставщик западных, особенно испанских, металлов на Восток. Однако в середине VI в. до н. э. происходят очень важные изменения в Испании. Значительный экономический и политический кризис переживает Тартессийская держава, следствием чего является «закрытие» тартессийской экономики (ср.: Alvar, 1995, 44–45). С другой стороны, на самих тартессийских рынках усиливается греческая конкуренция, как показывают, в частности, раскопки в важном тартессийском центре Онобе (Fernandez Miranda, 1986, 256–258; Ruiz Mata, 1989, 111). В результате всех этих изменений финикийцы покидают ряд своих поселений на средиземноморском и атлантическом побережье Испании, а также Могадор у атлантических берегов Африки и концентрируются в немногих городах, находившихся в более выгодной позиции, так что, кроме Гадеса, в Испании остаются еще только три финикийских города — Малака, Секси и Абдера (G. et С. Charles-Picard, 1968, 92, 95; Aubet, 1994, 278, 285, 294–295; Martin Ruiz, 1995, 62–98; Lopez Castro, 1995, 56–58). Уже в VI в. начинается и в V в. до н. э. окончательно происходит перестройка хозяйственной жизни испанских финикийцев, в экономике которых теперь большое значение имеет обработка продуктов рыболовства и торговля ими (Lopez Castro, 1995, 63–66; Martin Ruiz, 1995, 39). Для более позднего времени Страбон (III, 4, 2) говорит о тесной связи Малаки с противолежащим берегом Африки, совершенно умалчивая о каких-либо контактах с Финикией и вообще Восточным Средиземноморьем. Эти изменения на крайнем западе средиземноморского мира и в прилегающих районах Атлантики непосредственно сказались на положении Тира. Конечно, связи между западом и востоком Средиземноморья не были прерваны полностью. Использование происходящего из Испании «белого льна» при постройке Ксерксом моста через Геллеспонт в 480 г. до н. э. свидетельствует о сохранении этих связей, ибо этот материал доставляли на Восток явно финикийцы (Hammond, Roseman, 1996, 90). Но связи стали гораздо менее интенсивными, а главное — исчез поток испанских металлов, приходивших в Тир и оттуда распространявшихся по странам Востока. Тир утерял роль «шарнира», связывающего Ближний Восток и Дальний Запад с его металлическими богатствами. Это не значит, что он перестал быть значительным торговым и морским центром, но он перестал занимать лидирующее положение на сиро-финикийском побережье. Эта роль теперь перешла к Сидону (Harden, 1980, 50).

Именно сидонцы одержали победу в «потешном» морском бою, устроенном Ксерксом накануне похода в Грецию (Her. VII, 44). Перечисляя командиров различных эскадр в персидском флоте, Геродот (VII, 98) начинает с сидонца Тетрамнеста, называя уже затем тирийца Сирома (явно Хирама) и арвадца Мербала. Когда Мардоний по поручению Ксеркса перед сражением при Саламине спрашивал совета, начинать ли это сражение, опрос он начал опять же с царя Сидона (Her. VIII, 68). Характерен эпизод, произошедший несколько раньше, когда Дарий послал греческого врача Демокеда на разведку к берегам Эллады. Именно в Сидоне был снаряжен корабль, на котором Демокед со своими спутниками отправился в Грецию, а затем в Италию (Her. III, 136). Видимо, в это время уже Сидон становится главным пунктом связи Востока с западными странами. Это произошло еще до завоевания Дарием Самоса (ср.: Her. III, 139), т. е. до 517 г. до н. э. (Дандамаев, 1985, 108), и говорит о том, что переход первенства в западных контактах от Тира к Сидону произошел довольно быстро.