От Ханаана до Карфагена

Видимо, некоторые спутники Элиссы известны. Один из них Витий, которого Сервий со ссылкой на Ливия (Ad Aen. I, 738) называет командиром пунического флота, а несколько дальше (1, 740) помещает среди «принцепсов» Нового города. То, что в Сардинии имелся финикийский город Вития, и то, что во время последней войны между Карфагеном и Римом один из нумидийских предводителей (а нумидийцы, как известно, испытывали сильное карфагенское влияние) тоже именовался Битием (Арр. Lib. 111, 114, 120), позволяет с доверием отнестись к этому сообщению. Другим спутником Элиссы был, по-видимому, некий Мицри. Его потомок Баалей оставил надпись (CIS 3778), в которой перечислял 16 поколений своих предков, что позволяет отнести первого из них к последней четверти IX в. до н. э. (Cintas, 1970, 467–469). Был ли Мицри знатным человеком, неизвестно, но среди его потомков были люди, занимавшие в Карфагене высокие посты. Если верить Силию Италику (1, 72–74; IV, 745–748), знаменитая семья Баркидов, к которой принадлежал Ганнибал, возводила себя к тем, кто бежал вместе с царицей, и даже к ее родственникам. Сохранение имен основателей Карфагена неудивительно. В карфагенских аристократических родах сохранялись, по-видимому, предания и традиции, а принадлежность предков к спутникам Элиссы должна была особенно цениться потомками.

Таким образом, побежденная в междоусобной борьбе жреческо-аристократическая группировка была вынуждена бежать из Тира и, пристав к африканскому берегу, основала Карфаген (Шифман, 1963, 44; Aubet, 1994, 189–193).

Традиция передает две основные даты основания Карфагена — 814/13 или несколько позже и 825–823 гг. до н. э. В науке обычно принимается первая дата, восходящая к Тимею (Gsell, 1913, 398–401; Cintas, 1970, 239–240; Bunnens, 1979, 304; Aubet, 1994, 191; Les Pheniciens, 1997, 203). Однако эта дата не выдерживает сравнения с хронологией, опирающейся на данные ассирийских анналов. Если бегство Элиссы произошло на седьмом году царствования в Тире Пигмалиона, как сообщает Менандр, использовавший данные тирской хроники (Ios. Contra Ар. I, 18), то это могло произойти не в 814, а только в 825 г. до н. э., ибо в противном случае дед Пигмалиона Балеазор не мог бы платить дань Салманасару III в 841 г. до н. э., как об этом сообщают анналы ассирийского царя (Гельцер, 1962, 218). Согласно Помпею Трогу (lust. XVIII, 6, 9), использовавшему местную традицию (Шифман, 1963, 41), Карфаген был основан на 72 года раньше Рима. Традиция передала различные даты основания Рима — 753, 752 или 751 г. до н. э. (Бикерман, 1975, 72). Мы, к сожалению, не знаем, какую дату принимал Помпей Трог, но в любом случае он относил создание Карфагена к 825, 824 или 823 г. до н. э. Последняя дата совпадает с той, которую сообщали Солин (XXVII, 10) и Сервий (Ad Aen. I, 12). Возможно, что Элисса бежала из Тира в 825 г. до н. э., а прибыла в Африку в 823, и этот год стал годом основания Карфагена.

Сказанное не позволяет, однако, просто отбросить тимеевскую датировку. Тимей происходил из греческой Сицилии, находившейся в постоянных контактах с карфагенянами, и, несомненно, знал карфагенскую традицию. Вероятно, в карфагенской историографии существовало направление, относившее основание города к 814/13 г. до н. э. Вспомним, что и в Тире имелась традиция, принимающая довольно позднюю дату его основания, что было, возможно, как уже говорилось, связано с прибытием в Тир сидонских новопришельцев. Вероятно, и для Карфагена можно говорить о прибытии новой группы поселенцев приблизительно через 10 лет после возникновения города. Не исключены и другие варианты объяснения. Наиболее правдоподобным представляется мнение (устно высказанное И. Ш. Шифманом), что в 814 г. до н. э. или немногим позже могло произойти создание Карфагенской республики после самоубийства царицы.

Второй этап финикийской (точнее, тирской) колонизации завершается приблизительно в середине VII в. до н. э., и с середины этого столетия начинается автономное развитие колоний, что хорошо видно на керамическом материале (Bartolini, Moscati, 1995, 41–42, 44). Это не означает разрыв с метрополией ни в политическом, ни в экономическом плане, но свидетельствует об исчерпанности колониального потока.