От него не сбежать

 – Тогда я и ушла. От него как от мужчины, а вот как от подельника – нет. Если я рыпнусь, он без сожалений сдаст меня этим людям. Они разорвут нас с Ромой на куски. Я необходима ему для его махинаций… Теперь ему даже не нужно разыгрывать любовь.

 – Ты можешь пойти в полицию.

 – Все куплено. Тебе ли не знать?

 – Я не могу поверить… Витя – он не такой, он не мог так…

 – Я тоже очень долго думала, что не мог… Прости меня.

 Лина всхлипывает, в дверь звонят, и ее палец срывается с курка. Выстрел оглушает, а горящее огнем тело и стекающая струйками кровь лишь подтверждают, что она попала.

28

Клим.

Перед глазами кровавое марево. В своих мыслях я задушил ее уже сотни тысяч раз. Чертова дура! Из-за нее я срываюсь. Так быть не должно, особенно сейчас, когда каждое мое решение имеет колоссальные масштабы последствий. Какая-то девчонка из прошлого не может спустить работу шести лет моей жизни в унитаз.

Я был уверен, что перегорело. Должно было перегореть. Теперь же перестаю сам себе доверять. Она превращает меня в восемнадцатилетнего сопляка, который волочится за безголовой девкой и готов ради нее на все.

Ее слова только усугубили ситуацию. Она знала, что треплет. Знала, что делает. Четко, выверенно. Каждое ее движение, каждая фраза пропитаны ложью и собственной выгодой. Она с ног до головы покрыта этим враньем.

Ее бездарная игра зашла слишком далеко. Перед глазами до сих пор зареванное лицо и взгляд, наполненный страхом. Тоже притворялась? Знала же, что после ее плевка я не смогу себя сдержать. Знала и все равно полезла в бутылку. Бесстрашная равно глупая.

 Под пальцами до сих пор ее каштановые волосы, в ушах – рваные вскрики и отрицание.

Ножом по сердцу. Каждый ее всхлип как удар под дых. Я ее унижал и чувствовал, как меня скручивало изнутри. Дышать нечем было. Пару раз в голове промелькнуло: смогу ли я завершить начатое? Скорее да, чем нет. Но скатиться в это болото, переступить черту… На хрен. Слишком рискованно. И дело не в ней. Дело во мне. Что я буду чувствовать после содеянного? Явно не облегчение. От наказаний и мести внутри тебя самого никогда ничего не меняется. Ты продолжаешь испытывать все те же эмоции. В конечном итоге они сожрут твою душу.

Я любил ее. Думал, что все еще можно вернуть. Мечтал, что приеду и заберу ее. Еще пару лет после своего отъезда был уверен, что у нас есть это совместное будущее. Ошибался.

Ее помотало – знаю. Но она сама туда шагнула. Сама сделала выбор. А я умыл руки. И сейчас хочу сделать то же самое.

– Клим Константинович, машина ждет.

Киваю заглянувшей в кабинет секретарше и поднимаюсь с кресла. Без двадцати семь. Сегодня нас ждет забавный вечер. Таблетки, что принесла Лу, тяжелые. Вырубают знатно. Как раз то, что Витеньке и нужно. Он хочет выкинуть меня из игры, дезориентировать. Скорее всего, вывезет из города куда-нибудь подальше. Будет угрожать. Запугивать. Ничего нового. Витя ни капли не оригинален.

У дома Луизки оказываюсь чуть раньше семи. Надеюсь, что эта коза уже готова. Захожу в лифт и нажимаю на кнопку с еле заметной пометкой четвертого этажа. Кабинка медленно ползет вверх. Запах и скрип – нервируют. Дом не новый, поэтому шум и ароматы соответствующие.

На лестничной клетке первым делом тянусь к звонку. Вдавливаю кнопку до упора. Звук классической мелодии смешивается с агрессивным звуком выстрела. Твою мать! Без колебаний дергаю ручку двери на себя, мысленно радуясь, что она оказалась незакрытой.

Как только попадаю в квартиру, стараюсь быстро уловить суть. Нужно оперативно собрать всю картинку воедино. Ангелина стоит от меня по правому боку, сжимает пистолет на вытянутых руках. Дрожит. У нее шок. Скорее всего, шум дверного звонка ее испугал, и только поэтому она выстрелила.

Опускаю ее руки вместе с оружием вниз, аккуратно забирая ствол. Вытаскиваю обойму.

Перемещаю внимание к Лу. Она сидит на диване, прижимает раскрытую ладонь к боку. Яркая кровь просачивается через пальцы. Сука. Все и всегда вовремя.

– Я ее убила? – шепот позади только усиливает мою злость.

Опускаюсь перед Лу на корточки и отнимаю ее руку от раны. Она вздрагивает. Шевелит побелевшими губами, но звуков не издает. Зрачки расширены, взгляд потерянный. У нее шок. Не уверен, что она сейчас меня узнает. Ресницами только хлопает.

Пуля внутри. Пару сантиметров правее – и все было бы куда хуже.

– Смотри на меня и старайся не вырубаться.

Лу заторможенно кивает. Ангелина начинает выть. Громко. И очень этим раздражает.

– Замолчи, – рявкаю и вытаскиваю из внутреннего кармана пиджака телефон.

Звоню своим ребятам, параллельно прикладывая к ране валяющуюся на диване футболку.

– Луиза, – касаюсь ее щеки, и она делает то же самое. Кладет окровавленную ладонь поверх моей. Разукрашивая лицо алым. – Одеяло подай, – уже Лине.

Почему она, вообще, в белье? Взгляд падает на вздымающуюся грудь в белом кружевном бюстгальтере.

– Дыши размеренно. Все хорошо.

Мельникова, задыхаясь, протягивает одеяло и вновь срывается на вой.

– Сейчас будет больно, – оборачиваю Лу одеялом и просовываю руку под коленки. Вторую под спину. Поднимаю.