От него не сбежать

Как только доктор уходит, в палату врывается Витя. Он не церемонится. Хлопает дверью, переступает порог и надвигается на меня мягкой поступью. Он словно хищник на охоте. Секунда – и придушит в один бросок без всяческих сожалений.

– Зачем ты пришел? – подбираюсь и мгновенно морщусь. Острая боль пронзает и без того измученное тело. Как бы я ни бодрилась – состояние паршивое.

– Конечно же, поинтересоваться о твоем здоровье, – вытягивает ладонь, упираясь ей в мое плечо. – Как ты, милая? – улыбается своей наигранной улыбкой.

– До твоего появления мне было лучше.

– Ты сорвала мой план.

– Скажи за это «спасибо» своей жене, – огрызаюсь в ответ, не желая с ним любезничать даже из чувства самосохранения.

Витя облизывает свои полные и сухие губы. Секунда – и перед глазами появляются искры. Он с огромной силой тянет меня за волосы, размеренно, с видом настоящего маньяка, наматывая те на кулак.

– С ней я уже провел воспитательную беседу. Она умоляла меня простить ее, а еще…

Витин голос становится ледяным. Пронизывает холодом. Он тянет меня назад, заставляет запрокинуть голову, чтобы заглянуть в глаза.

Смотрит так пристально. Стискиваю зубы.

– …рассказывала много занимательных историй. Кто позволил тебе открывать рот? – встряхивает меня и прижимает затылком к стене, немного вытаскивая из-под одеяла. – Сука. Я тебя спрашиваю, кто?

Кашляю. Захлебываюсь этим гадким отсутствием воздуха и едкой болью, распарывающей мое горло.

– Дрянь! Что ты успела напеть Климу? Ты с ним заодно? Отвечай, когда я спрашиваю!

От его крика содрогаются стены. Сейчас Витя неуправляем. Всего пару раз я видела его в таком состоянии. И никогда, никогда это не заканчивалось хорошо.

– Что он знает? Что ты успела ему рассказать?

Витя выдирает катетер и рывком стаскивает меня с кровати. Ноги подгибаются, я не могу удержаться и падаю на колени. Боль в коленных чашечках становится триггером. Глаза наполняются слезами. Я не хочу плакать, но, кажется, это что-то вроде защитной реакции.

– Ты пойдешь со мной, – рявкает и подцепляет меня за шиворот ночной больничной рубашки.

– Пусти! – ору что есть сил. – Я никуда с тобой не пойду!

– Ты думаешь, я отдам ему такой козырь? Ни за что.

Витя вдруг отпускает меня. Отшвыривает. Смотрит с пренебрежением, как на какую-то грязь.

Пинает ножку кровати носком ботинка. Приближается.

Забиваюсь в угол у окна. Встать не получается. Сил нет. Я действительно переоценила свое состояние.

– Ты сделаешь все, что я скажу, иначе... – оскаливается. – Иначе я познакомлю Ромку со своими мальчиками. Он смазливый, думаю, им понравится.

– Ты не посмеешь, – шепчу.

– Луиза, – Витя качает головой, растягивая губы в глумливой улыбке, – мы знакомы с тобой не первый день...

– Ты боишься Клима, если я расскажу ему…

– Не успеешь, маленькая, его сейчас нет в городе. А твой братец здесь, за стенкой. И я в любой момент могу дать комнату «фас». Это сделают на твоих глазах. Ты будешь видеть каждую деталь, каждую. Когда все закончится, я не убью тебя. Нет. Ты сделаешь это сама. В этот раз у тебя хватит смелости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

32

Отрицательно качаю головой, сильнее вжимаясь в стену. Я боюсь его. Сейчас по-настоящему. То, что происходит, результат вседозволенности. Витя давно перешел черту. Долбаный король мира.

 – Лу!

 Ворвавшийся в палату Рома вселяет надежду. Реагирую на него и неосознанно вытягиваю руки. Не сразу замечаю, что он вошел не один. В дверях высокий, широкоплечий мужчина с темной щетиной. На нем черный костюм и режущая глаза белоснежная рубашка. Он пренебрежительно скользит глазами по Витьке и останавливает свой взгляд на мне. В нем нет суровости. Там непоколебимая уверенность, он словно передает ее мне. Дышать становится немного легче. Грудь больше не сжимает в тиски, а сгорбленная спина выпрямляется.

 Рома опускается рядом, и я цепляюсь за него, как за спасательный круг.

 – Нехорошо, господин Мельников, – произносит незнакомец. Витя сжимает зубы. Он явно недоволен происходящим. Все пошло не по его плану.

 – Матвей. Цепной пес. Всегда рядом.

 Матвей игнорирует Витькин выпад.

 – Тебе лучше уйти. Мы же не будем доводить до резни?

 – Не сегодня.

 Мельников убирает руки в карманы пальто и двигается к двери. Напоследок обжигает меня взглядом, мысленно обещая настоящий ад.

 – Я Матвей. Клим просил забрать тебя отсюда. Прости, мы немного опоздали, – говорит спокойно и очень ровно.

 Все, что я могу, это кивнуть.

 Ромка помогает мне подняться и присесть на кровать. Чувствую липкую субстанцию под ладонью, которую все это время прижимала к боку.

 – У тебя кровь! – вопит брат.

 – Я позову врача, – заключает Матвей и выходит из палаты.

 Он очень широко открывает дверь. Коридор хорошо просматривается, и я вижу в нем людей. Они явно пришли сюда с этим человеком.

 – Как ты? – касаюсь Ромкиной руки.

 – Нормально. Они реально приехали вовремя, – поджимает губы.

 – Тебе что-то сделали? Витины люди что-то…

 – Нет, – сжимает мою ладонь в ответ.