От Олимпии до Ниневии во времена Гомера

«Привелось Ионе, Аммиттаеву сыну, услыхать такое слово господне: "Собирайся, ступай в Ниневию, великий город, и возвести там, что их дурная слава дошла до меня"»[13].

Иона вознамерился бежать с глаз господних в Тарсис (Таршиш) и спустился в Иоппу (Яффу). Там он нашел корабль, который отправлялся в Тарсис. Он оплатил проезд и взошел на корабль, чтобы плыть в Тарсис.

Вряд ли бедный проповедник имел столько денег, чтобы оплатить проезд до Тарсиса, да и при его изнеженности ничего не было бы ужаснее длительного морского путешествия. Его поездку можно сравнить с современным путешествием из Штральзунда на остров Хиддензе[14]. Спокойно покупаешь билет и ложишься в каюте, чтобы проспать весь короткий, но скучный путь. Ионе же, намеревавшемуся избавиться от довольно неприятного поручения, вполне было достаточно поездки в Тарс.

Не будем придавать слишком большого значения тому обстоятельству, что грешная Ниневия не имела никакого отношения к богу израильтян. Иначе действие романа не могло бы развиваться. Ведь для посланника бога, угрожавшего от его имени израильскому городу, не было большого риска. Во всяком случае, не имело смысла сразу же садиться на корабль и бежать сломя голову. Ниневия во времена Синаххериба стала значительным городом и оставалась им до конца существования ассирийской империи; это отличало ее от других часто менявшихся резиденций ассирийских властителей. В это время Ниневия была известна всем.

«Город торжествующий, живущий беспечно, говорящий в сердце своем: «Я — и нет иного, кроме меня»

(Софония, 2,15)[15].

Ниневия сама по себе, подобно более позднему Багдаду, городу «Тысячи и одной ночи», представляла интерес для любого рассказчика. Синаххериб также волновал воображение народов больше, нежели другие ассирийские цари. Его упоминают и в «Повести об Ахикаре»[16]; он — герой рассказа об осаде Иерусалима; именно он скрывается за образом распутного Сарданапала с его презрением к миру. Гаремные интриги, которые привели к убийству одаренного, но легкомысленного властителя, также внесли свою лепту в популярность этого образа. Сообщники убийц скрылись в Кархемыше и вместе с преступниками бежали в Урарту, где оказались в безопасности. Это событие взволновало все умы. Известие о нем облетело мир со скоростью ветра. Мы можем с уверенностью предполагать, что его разнесли по всему свету корабли Тарса.

«Тогда Господь напустил на море большой ветер, и поднялась на море большая буря, и была опасность, что корабль разобьется. И моряки испугались, и каждый стал звать своего бога и бросать в море всякую утварь, какая была на корабле, чтобы он сделался легче. А Иона, спустившись внутрь корабля, улегся и уснул себе крепким сном. И тогда начальник моряков подошел к нему и сказал:

— Что ты тут разоспался? Вставай, зови своего Бога, вдруг Бог выручит нас и мы не погибнем»[17].

По-видимому, команда корабля была интернациональной, так что следовало среди многих богов найти того, который оказался разгневан. Речь шла, конечно, не о том, кто из богов сильнее, а о том, кто из пассажиров или матросов разгневал своего бога. Корабль, очевидно, не просто шел в Тарс, но и был из Тарса. Только для этого города характерно такое смешение народов.

«И все сказали друг другу:

— Давайте метнем жребий и узнаем, из-за кого нам эта беда.

И они метнули жребий, и жребий пал на Иону».

Здесь мы сталкиваемся с распространенной среди многих народов морской легендой. Различия между вариантами заключаются лишь в том, сразу ли бросают заподозренного в воду или сначала сочувственно расспрашивают, чем он прогневил своего бога.