От Олимпии до Ниневии во времена Гомера

«Спустим же черный корабль, отправляемый плавать впервые,В море священное. Юношей двух и еще пятьдесят к нимВыберем в целом народе. Кто всех наиболе надежен.Все они пусть свои весла привяжут к уключинам, сами жВыйдут и, в дом наш пришедши, заботу приложат, чтоб быстро

Справить обед, а уж я в изобильи всего приготовлю»……ДвоеВыбранных юношей, с ними других пятьдесят, как велел он,К берегу быстро пошли всегда беспокойного моря.К морю и к ждавшему их кораблю подошли они скоро.Сдвинули прежде всего корабль на глубокую воду,

Мачту потом со снастями на черный корабль уложили,К кожаным кольцам уключин приладили крепкие весла,Как полагается все, а потом паруса распустилиВ месте глубоком корабль укрепили. Все это окончив,К дому большому пошли Алкиноя, разумного духом.

(Одиссея, VIII, 34 сл.)

Описание настолько точное, что мы можем вычислить длину корабля. Двое избранных юношей — это рулевой и капитан, а 50 гребцов предполагает наличие на корабле 25 скамеек, то есть длина его равна приблизительно 30–35 метрам. Не нужно забывать, что Данай, за которым, как мы предполагаем, скрывается данун, то есть житель Киликии, считался в греческом мире строителем первого пятидесятивесельного корабля.

Итак, гомеровская Схерия — город, где мореплавание находилось в центре внимания; вместе с тем там знали цену бронзовым изделиям — котлам и треножникам, и уж если преподносили их гостю, то как самые драгоценные дары. То же самое характерно и для Тарса.

Феаки, будучи хорошими мореплавателями, с некоторым презрением относились к купцам. Их корабли не были торговыми, и на них лишь при случае перевозили пассажиров. Гомер рассказывает, что как-то Радаманта, судью подземного мира, отправили на судне на Евбею, но при этом он предполагает у слушателя большую осведомленность, чем та, которой располагают современные читатели. Например, нам неизвестно, что нужно было Радаманту на Евбее и как он попал в Схерию. Означало ли это, что феакам не чуждо было широко распространенное тогда пиратское ремесло. Мы знаем только, что Евбея была тогда значительным культурным центром Греции и что там тоже было развито кораблестроение. Мы, конечно, не можем утверждать, что жители Тарса также занимались пиратством, но на побережье Киликии известно немало тайных разбойничьих гнезд. Многие жили здесь морским грабежом, и пиратов нелегко было захватить с суши. Пиратство не считалось зазорным: Гомер рассказывает о нем как о самом обычном занятии.

«Прежде еще, чем ахейцев сыны появились под Троей,Девять уж раз на судах быстроходных с мужами ходил я

В страны мужей чужеземных. И там добывал я немало:Много и сам выбирал из добычи, по жребию такжеМногое мне доставалось. И дом у меня умножался.Страх и почтение стал вызывать я повсюду на Крите».(Одиссея, XIV, 229 сл.)

Сокровища Менелая, собранные им во время семилетнего странствования, также добыты морским грабежом. Возможно, он хотел этим возместить потерю (в результате кораблекрушения) своего имущества, награбленного в Трое (Одиссея, III, 32 и IV, 90).

Фукидид[21] с явным неодобрением приводит в качестве общеизвестного факта следующее сообщение: