От Олимпии до Ниневии во времена Гомера

Военные корабли были намного изящней, чем неуклюжие торговые суда, у которых ширина составляла почти треть длины. Они должны были наводить страх на противника своей скоростью. Так, по-видимому, выглядели корабли закаров, которым царь Библа выдал египтянина Ану-Амона, мало заплатившего за драгоценную древесину для барки. Мы уже упоминали эту забавную историю, которая произошла приблизительно в 1000 г. до н. э. Египтянин испытал панический ужас перед людьми из Дора, имевшими основания расправиться с ним, ведь он возместил недостачу золота, украденного его собственными людьми, захватив сокровища с одного из их кораблей. Царь Дора не захотел компенсировать его пропажу, так как, естественно, не желал разбираться в том, кто из египтян покусился на добро своих соплеменников, даже если это происходило в его гавани. Ану-Амон сделал это сам. Нам, к сожалению, неизвестно, как Ану-Амону удалось спастись от преследования закаров.

Хотя для обозначения кораблей повсюду в античном мире употреблялись индоевропейские названия, это вовсе не означало, что корабли появились с севера и только в конце II тысячелетия до н. э. На севере вплоть до появления норманнов судна строили без киля и шпангоутов. Филистимляне, закары и дануны были родственны хеттам из Хаттусиля и, подобно им, много столетий населяли восточную Малую Азию. Трудно сказать, что побудило их к мореплаванию. Они вынуждены были заниматься земледелием, и, может быть, море напоминало им своим однообразием и просторами покинутую когда-то степь, где преуспевает лишь тот, кто хорошо держится на коне. Это было давно, но какое-то смутное воспоминание томило кочевые народы, сразу же полюбившие море. Финикийцы были неплохими, но в известной степени вынужденными мореплавателями, так как волею судеб оказались оттесненными к морю. Примечательно, что персидский царь Дарий поручил командование своим морским флотом не сирийцу, а киликийцу по имени Свеннесис.

Торговое судоходство развивалось вдоль побережья от селения к селению. В это время колонии, создаваемые греками, наследниками морских народов, не были еще торговыми поселениями, подобно дочерним городам финикийцев. Греки не хотели заниматься торговлей, а стремились основывать новые государства. На борту их кораблей не было торговцев, а находились лишь гребцы и корабелы. Все их суда были военными, подобно тем, которые описаны у Гомера.

Схерия

Мы уже говорили о том, что в эпоху Гомера связи греков с Передним Востоком осуществлялись через Киликию. Но если это так, то можно предположить, что Гомер должен был где-то отразить роль Тарса или хотя бы дать описание типичного приморского города, пускай обросшее многочисленными морскими легендами. И тот действительно описывает такой город — Схерию на острове феаков. Трудно найти более живое изображение средиземноморского порта, чем рассказ об этом острове и его жителях в VI–VIII песнях «Одиссеи».

Страна феаков — это потусторонний мир где-то на краю вселенной, недоступный для живых, а населявшие ее «призраки» — мертвые моряки. Никем не управляемые плавают по морю их таинственные корабли. Схерия — сказочная страна, корабли которой превращаются в каменные изваяния. Вокруг острова Посейдон воздвиг огромную каменную стену. Если в эпоху поисков и открытий поэт такого критического склада, как Гомер, обращается к сказке, то его рассказ все равно становится реалистическим: «призраки» приобретают плоть и кровь, превращаясь в людей определенных профессий— кораблестроителей, гребцов, мореплавателей. Феаки живут в морском порту. В рассказе Гомера нет и речи о неуправляемых кораблях или о стране, закрытой для остального мира.

Прообразом порта вполне мог быть Тарс. Об этом говорит картина, нарисованная Гомером как бы на втором плане. Детали ее — большая река и кузница циклопов — не вяжутся в нашем представлении со сказочностью острова (ведь мифические острова всегда маленькие) и скорее подходят к приморскому городу, чем к райской стране, возле которой обитает белопенная богиня Левкотея.

В Тарс можно было попасть по реке Кидн, протекающей через город и образующей в устье лагуну, весьма удобную для гавани и судостроения. В Схерии корабли, вытянутые на берег и укрытые под навесами, располагались по обе стороны лагуны. Судя по рассказу Гомера, можно предполагать, что у входа в лагуну была дамба, которая сужала проход. Впрочем, здесь Гомер ошибался: берега, о которых говорилось в дошедших до него сообщениях, могли быть берегами как самой лагуны, так и Кидна, образующими проход для кораблей. Дамбы же никакой не было. В противном случае Схерия оказалась бы на островке, отделенном от страны феаков, что никак не вяжется с дальнейшим изложением. Навсикая стирает белье в той же реке, куда приплывает Одиссей, так как он не мог выбраться на скалистый берег с моря.