От руин Карфагена до вершин Атласа

Приобщившись к эпохе португальской колонизации, я с не меньшим интересом, чем Эль-Джадиду, осматривал город Сале — один из немногих оплотов сопротивления португальцам, сумевший не попасть под власть Лиссабона и тем самым сохранить для страны выход к морю. «Рабат и Сале, — писали в 1973 г. французские авторы Анри Гуго и Колетт Гувьон, — то сообщники, то соперники на берегах Бу-Регрега, отныне слившись воедино, являются запечатленной в камне памятью Марокко». Как и многие другие старинные гавани атлантического побережья, устье Бу-Регрега было освоено еще финикийцами. Моряки Тира и Карфагена высаживались здесь, о чем повествуют все рассказы об античных путешественниках. Затем здесь расположилась древнеримская колония Сала (так же римляне называли и реку Бу-Регрег), о которой выше уже шла речь. После ухода римлян колония была примерно на тысячу лет захвачена берберами племени бергвата, которые после прихода арабов оказали им, пожалуй, самое упорное сопротивление. Оно длилось вплоть до XI в., когда Альморавиды воздвигли на левом берегу укрепленный монастырь (как сказали бы христиане), или лагерь воинствующих марабутов (рибат). В XII в. аль-мохадский халиф Абд аль-Мумин назвал его Рибат аль-Фатх («лагерь победы»), использовав как крепость для борьбы с непокорными берберами. В конце концов он их победил и подчинил. Но даже он предпочитал более старый и, очевидно, казавшийся более надежным Сале на правом берегу Бу-Регрега. Именно в Сале Абд аль-Мумин принимал покорившихся ему эмиров Андалусии. Только его знаменитый внук Якуб аль-Мансур, воин и архитектор, философ и правитель, сделал Рабат своей столицей. Но после его смерти Рабат снова потерял свое значение. А Сале его сохранял. Как пишут А. Гуго и К. Гувьон, «в XII в. это был город, в котором возвели мечеть», а в XIV в. здесь были выстроены медресе, рынки, «хорошо защищенный порт, принимавший генуэзские, венецианские, английские и фламандские корабли».

Практически Сале и Рабат слились в один город. Они совместно контролировали устье Бу-Регрега, в одинаковой мере почитали возведенные в Шелле гробницы султанов из династии Меринидов. Впоследствии здесь же стали хоронить марабутов, особенно прославившихся своей святостью. Сале стал преимущественно городом купцов и моряков, поскольку он оставался одним из немногих атлантических портов, свободных от португальцев. Но в еще большей степени он стал городом марабутов, возглавивших борьбу против захватчиков.

В начале XVII в. Сале наводнили мориски, изгнанные из Испании, — андалусские мавры, ранее насильно обращенные в христианство и с тех пор подвергавшиеся постоянным преследованиям. Их было несколько тысяч, «богатых, беззастенчивых, драчливых», как отмечают источники (очевидно, только такие и могли выжить в ходе эвакуации морем, во время которой их грабили, обманывали, убивали как христиане, так и мусульмане). Вначале верхушка Сале изгнала их на другой берег, в Рабат, который они быстро подчинили и назвали его «Новый Сале» (Сля аль-Джадид). Оба города фактически образовали двуединую «пиратскую республику» Бу-Регрег, главным занятием которой было корсарство и нападения прежде всего на побережье Испании и Португалии, а также других европейских государств. Согласно старинным хроникам, только в 1620–1630 гг. они захватили более тысячи христианских кораблей, а как-то за один день превратили в рабов 200 жителей Плимута, в то время как около 3000 европейских пленников уже томилось в подвалах и тюрьмах Сале. Купцы Сале наживались на работорговле, на получении выкупов за пленников и на распродаже захваченных товаров. Ежегодно они сами выбирали себе правителя, который вынужден был считаться с диваном (выборным советом). Подчинившись формально султану к концу XVII в., а фактически лишь к началу XVIII в. (при знаменитом Мулае Исмаиле), они продолжали заниматься пиратством, в отместку христианам за утрату родной Андалусии. Лишь обмеление Бу-Регрега, отделившего главные ворота Сале — выстроенные в 1260 г. Баб Мриса — от океана песчаными наносами (ныне кое-где уже зазеленевшими и превратившимися чуть ли не в пастбища), прекратило к началу XIX в. воинственную активность корсаров Сале. В XX в. город окончательно становится продолжением Рабата, ставшего одной из резиденций монарха, а затем официальной столицей. Но остались песни о корсарах и кораблях, полных золота: они напоминают уроженцам Сале об их лихих предках, о былой славе города.